Ото всех, кто когда либо женился, Огден слышал одно и тоже, что все, что связано с этим процессом это очень волнительно. С этим постулатом он спорить не брался, тем более, что так оно и было. Может и не от того, что у него внутри порхали бабочки, или, что там должно порхать в человеке при зашкаливающем уровне влюбленности, но все же волнений избежать не получалось. Он на самом деле рассчитывал, что большую часть вопросов на себя возьмет отец невесты, а остальную, если что его отец. Но тот новости воспринял. по обычаю, в довольно безразличной манере, разве что, прервался в сглатывании огневиски, сделал паузу перед тем, как поднести к губам стакан и еле заметно приподнял брови, произнеся слова поздравления. Икарус нисколько не удивился, когда весь интерес угас через минуту этой совершенно не увлекательной беседы, не удивился он и тому, что не произошло никакой будничной беседы между отцами и детьми, вроде той, где спрашивают о избраннице, о ее семье, и всем том, что родителям, которым не срать с огромной башни на жизнь детей, спрашивают у своих сыновей.

Да, все же волнений было не избежать. Кажется, Сольвейг превращался в еще более ебнутую версию себя, что, благо, разочаровать уже не могло, особенно в своем выборе. Хорошо, когда он сделан за тебя, значит не будет сюрпризов из разряда оскотинившейся женщины, которая едва переступила порог замужества. Он уже ничему не удивлялся, когда потерял счет разбитому окну, все время одному и тому же, как будто у волшебницы с ним были личные счеты. Впрочем, напряжение росло и в нем, помолвка значила, что теперь пути назад точно не будет, как будто до этого было иначе. Икарус сохраняет в себе какое-то право на личную жизнь, продолжает гнуть свою линию, когда в ответ бросает в Розье стулья, которых, в их доме, кажется, слишком много. Когда укалывает ее в болевые точки, когда усмехается на ее слабостями, в этой игре они идут рука об руку, никто не дает другому вырваться вперед, если кто и ведет счет, то, разве что, Мистер Розье.

Он думал, что хотя бы с платьем та способна справиться, в конце концов, он бы не хотел, чтобы его невеста явилась на люди в каких-то лохмотьях. Если уж иметь невесту, то ту, которой можно похвастаться, а не просто иметь. Увы, затыкать рот Соль на людях немного сложнее, чем наедине, он бы и попытался бы ее научить говорить человеческим языком, а не языком ахуевших шлюх, но у них слишком мало времени, а у него слишком мало желания, чтобы перевоспитывать будущую жену, да еще гуманными методами.

Когда Огден появляется в дверях дома Розье, он рассчитывает, что все там уже готова, и ни о чем кроме своего плачевного состояние ему думать не придется. Но он слышит ругательства, слышит, как бьется стекло и думает, что нихуя подобного его здесь не ждет, все как обычно. На всякий случай он вытаскивает волшебную палочку, мало ли что, возможно, Соль довела очередного не того волшебника, и сейчас ему придется собирать ее по частям. С этой мыслью он уже почти смирился, что там, где Розье - там обязательно происходит какая-то лютая ебанина. Если подумать, очень хорошо подумать, желательно не на трезвую голову, то это даже весело, когда не знаешь, что произойдет в следующую минуту, начинаешь жизнь ценить больше что ли.

Он заглядывает в гостиную, из которой доносились возгласы, ступает по битому стеклу, оглядывает помещение. Здесь уже успели поставить столы, украсить какими-то летающими колокольчиками потолок, которые то и дело раздражающе позвякивают, а на шторах и вовсе розовые неуместные ленточки. Икарус обводит взглядом Соль, не скрывает улыбки, потому что уже нашел за что ее поддеть в очередной раз, зеркало ведь уже разбито, вероятно, большего она себе уже позволять не будет. Хотя он не уверен.

- Это что тюль? - он берет ткань платья в руку, разглядывает. Кажется что-то похожее он видел, висящим на окнах. Платье кажется ему чем-то слишком нежным для девушки вроде Соль, хотя чтобы он в этом понимал, - Ты так довела портниху, что она тебе сшила платье из штор? - ухмыляется, указывает рядом стоящему эльфу на осколки от зеркала. Осталось не так уж много времени, поэтому следовало бы прибраться.

- Ты красная какая-то, - или это из-за контраста с платьем, раньше он у нее такого не замечал, - Если ты задохнешься на помолвке - это будет лучшим подарком для меня, - задумывается, - Или это тебя накрасили так? - он всматривается внимательнее в ее лицо, но все же отходит немного подальше, чтобы, в случае, если это и вправду макияж, быть готовым отразить атаку, потому что комплимент не выглядит удавшимся. Особенно, учитывая, что он таковым и не задумывался.

Даже странно, что ему прилетает по руке, а не по ебальнику, он ожидал чего-то в этом духе, когда решил пошутить над платьем. На самом деле, если всмотреться или наоборот отойти подальше, чтобы цветки, которые составляли странный узор на юбке, не бросались в глаза, то вполне себе ничего, точно лучше рубашек, которые едва прикрывают задницу Розье. Он бы и не прочь таких вот нарядов, но не когда на нее будет пялить львиная доли магического сообщества. Икарус до сих пор до конца не знает масштабов всего бедствия, к чему готовится, гостей будет пару десятков или пару сотен, хотя есть ли разница, если в любом случае внимание должно быть приковано к ним двоим, в таком положении сотня лишних глаз уже не играют какой-то критичной роли, потому что вся критичность только между ними двумя, ну или тремя, если считать волшебника, который приложил ко всему этому руку. Вот он свою руку от Соль убирает, чтобы это не перешло в очередной спарринг.

- Лучше бы она язык твой покороче сделала. Ты правда хочешь напомнить мне про Мэта, перед знакомством со всей твоей ебанутой родней? - потому что делать вид счастливого жениха, очевидно, будет не так уж просто, а Соль делает это еще сложнее своими напоминаниями. Ему бы не сломать ей палец, когда будет надевать на нее кольцо. Мистер Розье настоял, чтобы все было красиво, чтобы на одно колено, чтобы глаза полные любви, правда последнее это уже скорее отсебятина Огдена, которой он и ответил ему, а еще добавил, что тогда Сольвейг придется напоить успокоительным зельем, чтобы она то самое кольцо не оторвала вместе с пальцем - Если тебе сегодня понадобится только один палец, это еще не значит, что остальными нужно пренебрегать, - но она настырно сует и пальцы и даже голову в пасть ко льву, правда Огден не так, чтобы лев, да и на пасть особенно не похож, но все же девушка заставляет его усомниться в собственных планах на сдержанность сегодняшним вечером.

Он смотрит за тем, как та вытирает руки о свое платье, набирает в грудь воздуха, чтобы не ебнуть ее. Вероятно, Огден ждет от нее слишком многого, нужно было оставить все как есть, дать ей надеть какую-нибудь половую тряпку на себя, по крайне мере ее бы было бы сложно испортить. Хорошо, что у них есть еще пару часов, за это время, в принципе, даже тролля в человека можно превратить при умелом использовании трасфигурации.

- О, я бы был счастлив, чтобы таких праздников в моей жизни больше не случалось, - усмехается, - Праздник...- на праздник подступающее мероприятие походило чуть меньше, чем Розье на нормальную волшебницу. Экзекуция - куда более подходящее определение, и зрители есть и тот кто заносит над его головой топор и крыса, которая будет сжирать его, когда все исполнится.

Все же больше бы ему радости принесло, если бы у Соль кто-то отобрал волшебную палочку, если он сам не метнет ее, как она стол, то обязательно этим займется. Тут и добровольным невестам не стоит давать оружие в руке, а таким как Розье и подавно, таким как она вообще в руки лучше ничего не давать, даже странно как он решился доверить ей свой член. Он успевает только взмахнуть палочкой, когда у той снова что-то пошло не так, даже стол не смогла дотащить до места назначения. Можно было бы снова уколоть ее, поржать над ситуацией, но его это только приводит в бешенство. Потому что сейчас не время заниматься этой хуйней.

- Ты, блять, в конец ебнутая, - с тех пор как их решили поженить он говорит так о ней даже слишком часто,[float=left]https://forumupload.ru/uploads/001b/78/50/10/187111.gif[/float] - Нет-нет, - это должно быть его репликой, поэтому он забирает ее слова и повторяет с напором, с каждой буквой повышая голос, - Какого хуя? Соберись уже, собери в кучку маленькую штуку в своей голове, которая должна быть мозгом, если не хочешь выходить замуж за какого-нибудь девяноста пятидесятилетнего уебка, у которого терпение кончится явно быстрее, потому что легче будет найти новую тупую пизду, чем смотреть на то как твои неудачные попытки в левитацию начнут быть удачными, - он пинает ногой табуретку, которая встает на его пути, подходит к Соль, чтобы посмотреть почему ее так заинтересовал стол, но палочку не опускает. Вместо этого выхватывает палочку из ее рук, чтобы она в конце концов кого-нибудь не покалечила, завтра отыграются на друг друге, когда никто не станет высматривать на их лицах свежие раны.

Выражение его лица меняется, брови ползут наверх, он хочет ударить себя по лбу, но ограничивается ладонью, которая нервно потирает тот самый лоб. Он, конечно, думал, что день будет непростым, но, рассчитывал, что главной жертвой во всем это празднике жизни будет он, а не маленький слуга Розье. Лишь бы домовик не был одним из тех, кого отец Соль любит больше нее.

- Блять, серьезно? - все слова в голове ограничиваются только: блять, пиздец, хуйня, и еще раз блять. Вычленить что-то членораздельное оказывается непросто, но он справляется. Хорошо бы, чтобы и Розье справлялась хоть с чем-то кроме задач, которые касаются разъеба чего либо или кого либо, - Ты его огромным столом ебнула, какое вставай? Или у вас на эльфов накладывают какие-то защитные заклинания? Блять, скажи, что накладывают, - очевидно, что нет, потому что эльф вставать не планирует, а другой эльф подтверждает, что тот больше и не встанет. Цель протереть во лбу дыру становится более реальной, чем пережить сегодняшнее событие хотя бы в подобии доброго ментального здоровья,

- Сука, она еще и тупая... - этот вывод приходит к нему, когда он понимает, что эльфы у них оказывается нихуя не одноразовые и, что за пару часов до помолвки стоит закрыть свой ебальник и просто смотреться в зеркало как примерная невеста. Но Розье до этого вывода, видимо, еще расти и расти, а ему, получается, ждать и надеется, что с годами та не станет еще хуже.

- Что за пирог? - да он в жизни не приготовил ничего сносного, если, конечно, не считать новость, которой он как-то ошарашил отца, разнеся в щепки его коллекционную метлу. Это была довольно сносная плохая новость, которую он готовил целый день, прежде чем ее озвучить. Но вот с приготовлением еды тут как-то не срослось, да и зачем, когда у тебя полный дом домовиков, хоть и не самых талантливых в готовке. Еще и эльф исчезает даже не ответит на его вопрос, в этом доме, видимо, все слегка ахуевшие, он и сам ахуевший настолько, что впору послать все куда подальше.

Вместо этого он толкает Сольвейг в плечо, чтобы та скорее шла на кухню, с трупом домовика они потом разберутся, хуже ему уже явно не будет. В голове столько вопросов: нахуя на помоловке пирог, почему без него нельзя обойтись, где все остальные домовики? Но думать о них он не успевает, потому что все извилины заняты тем, чтобы не метнуть в Соль миску, которую он пытается найти в бесконечности шкафов этой кухни.

- И на какой третьей полке из всех этих третьих полок? Не он тебя учил общению в детстве? - эта максимальная неоднозначность выводит из себя. Икарус находит какую-то книгу, начинает листать, поворачивает голову на Розье, - Какой блять пирог? Вот пирог, - тыкает пальцем в страницу, - Вот пирог, - перелистывает и снова тыкае, - Еще один пирог. Вот торт. О! - наигранно восклицает, - А это что? Нихуя себе опять пирог! Лучше бы ты этого неоднозначного ебнула. Пиздец, - он останавливается на самом, по его мнению простом, по крайне мере ингредиентов требуется не так много, правда не обращает внимания, что вместе с этим рецептом склеен какой-то еще, тогда бы он мог задаться вопросом, а не дрочит ли младший брат Соль на пироги. Он бы ничего в этой семье не удивился.

В своем пиздеже он хотя бы топит перманентное желание ебнуть Соль, от которого отделаться куда сложнее, чем кажется. Он начинает думать, что, когда Мистер Розье говорил о том, что женщину легко заткнуть, то намекал на какие-то более жесткие меры, чем взаимодействие через рот. И Огден, вроде как, пытался влиять не только через рот, но и через другие части тела, но сейчас им немного не до этого, он не знает почему, но, видимо, пирог это какая-то важная часть помолвки в семье Розье, одна из тех, что, очевидно, важнее душевного благополучия дочери Эдмунда. Впрочем, она и сама о нем не особо заботится, раз оставляет за собой шлейф из трупов и волшебников, доведенных до белого коленья, лучше бы она так следила за шлейфом своего платья, который был измазан в крови домовика. Учитывая, личность Сольвейг, в принципе, такое можно считать подобием дизайнерского виденья, капли крови, какой-нибудь мясной пояс, а на уши можно повесить сережки из ушей того самого домовика. Такого высший свет, вероятно, еще не видавал, зато, все внимание точно будет обращено на невесту, жениха там вообще никто не заметит, так что можно будет просто кинуть кольцом в ее лицо и быть таковым.

- А ты давно не висела на крюке, ангелочек? - он успевает увернуться от чашки, смотрит на нее гневно, хочет в отместку ударить по руке, когда та отбирает книгу, но потом думает, что пусть лучше она там выискивает то, что нужно, чем он. На кухарку она здесь явно больше похожа, на ангелочка уже меньше, покуда платье теряет свои светлые свойства.

Он ослабляет галстук на шее, закидывает его на плечо, чтобы не мешался в мисках, или в чем там им сегодня возиться, заворачивает рукава, пока еще не теряет надежды, что из этого ситуации можно выйти чистым, во всех смыслах. Хватает со стола упомянутые ингредиенты, он вообще не уверен, что когда либо видел муку. Это же порошок такой? Ладно, с порошками так или иначе он знаком, только обычно они не идут как часть какого-то рецепта, а вполне себе успешно живут отдельной жизнью, пока не оказываются внутри какого-то волшебника. Очевидно, этот порошок, если и попадает в кого-то, то в совершенно иной консистенции, в ансамбле с другими ингредиентами.

- То есть убитый домовик это хуйня какая-то, а вот рассыпанная мука тебя беспокоит? - ее приоритеты могли бы его впечатлить, но уже не впечатляли, с его невестой уже давно все понятно. Вероятно, сломанный ноготь ее бы упрятал в недельную депрессию, после которой пришлось бы сменить десять поместье, потому что это было бы легче, чем восстанавливать те руины, которые та способна организовать за весьма короткий срок. Он встречается с ней взглядом, когда та решает, что выбранные рецепт это не предел мечтаний, он вообще-то считает так же, его предел мечтаний где-то за пределами этого дома, но он же не ноет, - Да, там был похожий рецепт. Но я решил, что подавать голову невесты на ее же помолвке - это моветон, - но всегда можно передумать, если приложить все усилия для дополнительной мотивации. У Сольвейг хорошо получается влиять на его мотивацию, даже страшно, как хорошо.

Он хочет ей кинуть, что пробовать он нихуя не будет, но та уже вылетает с кухни, оставляя его с миской и ингредиентами, с которыми он все еще не понимает, что делать. Пододвигает к себе книгу с рецептом, округляет глаза, еще раз пытается засучить рукава, но это действие уже было исполнено парой минут ранее, получается, все же надо приниматься за реальное дело. Слишком много непонятного, как понять сколько это четыреста грамм муки. С яйцами то не так сложно - четыре это и в Африке четыре, а вот с маслом опять эти сранные граммы. Огден решает действовать на глаз, импровизация сегодня его лучший друг, главное, чтобы она не была третьим в их браке с Сольвейг. Он насыпает большую горку в миску, кажется, этого должно быть достаточно, правда горка выглядывает из блюда, а он вспоминает, что там еще должны быть яйца и масло, потому прикладывает ладонь к муке и смахивает немного на стол, думать о чистоте не приходится. После этого с размаху разбивает яйцо о тот же стол, яйцу такое количество приложенной силы оказывается много, так что то сразу же стекает на пол. Икарус подхватывает те остатки, что не успели осквернить пол, и бросает вместе с скорлупой в миску. Следующие яйца он разбивает аккуратнее,  не думая о том, что каждое из них голова его невесты, получается почти неплохо, но скорлупы все равно слишком много. Пускай так.

- У меня руки в яйцах, - он не успевает словить крысу, поэтому приходится поднимать ее с пола, на котором, в принципе, и так уже достаточно ингредиентов, чтобы замешивать пирог прямо там. Хотя есть ли разница в чем у него там руки, когда они готовят какой-то явно мерзотный пирог, как будто будет хуже, - Дай сюда, - Икарус выхватывает у нее нож, ему надоело работать со всеми этими сыпучими и текучими ингредиентами, крысы кажутся и то привычнее, по крайне мере подобное ему приходилось резать на зельеварении, с остальным на этой кухне отношения куда более далекие, - Бородавки где-то на тебе спрятаны? - он не замечает, чтобы она их в него кинула, хотя среди этого хаоса их можно и упустить. Огден поглядывает на девушку, пока режет крыс. Нахуя им крысы, если нужны хвосты? Но ему уже слишком похуй, главное результат, - Давай, иди замешивай, или что там нужно дальше делать, всю грязную работу за тебя сделали, как и всегда, - он пихает ее локтем, хотя уже можно было бы и грязной ладонью,  у нее теперь и перед платья грязный, лучше бы он женился на каком-нибудь бомже, тот бы и то более аккуратным был.

Во всем этом увлекательном занятии утешает только то, что ему не нужно готовить пироги или их подобие каждый день. Подумать только, сколь сложным может быть процесс, итог которого уничтожается за какие-то минуты. В пору проникнуться уважением к домовикам, но ничего такого с Огденом не происходят, они его сегодня только бесят: и то, что оказываются недостаточно живучими для его будущей жены, и то, что не являются взаимозаменяемыми. Едва ли какой-то из домовиков, даже, если он и не специализируется на готовке мог бы справляться хуже, чем они, хотя тот факт, что на кухни еще было достаточно цельных предметов мебели, в своем роде мог считаться успешным.

Все же ему бы следовало лучше следить за предметом, с которыми Сольвейг обращалась недостаточно осторожно. Он отнял у нее палочку, отнял нож, но сам слишком увлекся этим самым ножом, чтобы та беспрепятственно смогла стащить его палочку, которую он положил на столе. Икарус не успевает и слова сказать, когда та уже начинает колдовать, а она и со своей палочкой не всегда производит то, что требуется. Сейчас, когда оставалось совсем немного времени вовсе не хотелось, чтобы что-то пошло не так, снова, еще больше не так, чем было. В конце концов, в гостиной все еще валяется мертвый домовик, с которым они еще не разобрались, и, наверное, сейчас было самое время разобраться с ним, но Огден уже заворожённо наблюдал, как то, что должно было стать пирогом становилось, вероятно, внутренним монстром Мисс Розье. Сцена мягко говоря не воодушевляющая, Огден все еще держит нож в руке, другой же рукой достаёт из кармана брюк палочку Сольвейг, направляет на бесформенную жижу, содержимое которой уже разлетается по всему помещению, а заодно и по волшебникам в нем. Если бы еще невеста не летела затылком в пол, он бы ей и помог, но руки заняты, успевает только увернуть руку с ножом, чтобы не лишиться столь удачной партии, сам же еле удерживается на ногах, благодаря танцу, достойного какого-нибудь индийского племени, в попытках вызвать дождь. На мгновение он даже немного переживает о том, что пол слишком твердый относительно головы Розье, но переживания проходят, когда он, в попытке поднять девушку, наступает на свою палочку. Уже привычный хруст, свидетельствует о очередной жертве, которая является неизбежным спутником, сопровождающим Сольвейг.

- Блять, - он все же помогает ей встать, после чего поднимает с пола свою палочку, которой теперь по сути две, и обе ее части не особо рабочие, потому следом просто выкидывает ее на пол, на котором и так достаточно мусора. А еще достаточно муки, которую он буквально ощущает: на лице, руках, даже в носу. Помимо муки где-то на брюках свисает частица сырого яйца, а из волос торчит бородавка, сложно желать более презентабельного вида, - Ты так сильно ударилась головой? - идея превращения тарелок, кажется, слегка неудачной, в его представлении Розье не самая талантливая волшебница, а еще он не запоминал списка гостей, чтобы быть уверенным, что неудачно превращенная тарелка не принесет им новых проблем, сравнимым с проблемами от Чжао. Но другие варианты ему в голову не приходят, потому он протягивает девушке палочку, после чего начинает рыскать по шкафам в поисках тарелок, а найдя ставит перед ней с десяток.

- А у тебя хоть опыт есть? - с этими словами он оглядывает Розье, понимает, что оторванный кусок юбки, оторванная лямка и вообще все платье в муке этот тот случай, когда ему хочется сорвать с нее платье, но вовсе не для того, чтобы выебать. - Шарп, - времени разбираться с тем, как все восстановить нет, как и вычищать каждый уголок на этой кухне, потому без домовиков здесь не обойтись. Эльф появляется у входа в кухню, их разделяет стол, существо оглядывает помещение с нескрываемым удивлением.

- Хозяин Икарус? - в руках у него стопка подносов без содержимого, Шарп перекладывает их на пол, ожидая, что здесь потребуется его помощь. Икарус и забыл, что к сегодняшнему мероприятию привлекли всех домовиков с обоих сторон, несмотря на это, сранный пирог сделать почему-то сделать было некому.

- У нас в доме не завалялись какие-нибудь пироги? - Огден хочет проработать запасной план, мало ли у Розье ничего не получится.

- Нет, ничего не осталось после празднования дня рождения вашей троюродной тетушки вчера, - эльф грустно переминается с ноги на ногу, у него еще много дел впереди, - Еще что-нибудь?

- Да, принеси пару платьев Кэсс, - эльф как-то неуверенно на него смотрит, - С ней я потом разберусь, - оглядывает одежду на себе, - И один из моих черных костюмов, - домовик тут же исчезает, довольный тем, что появилось задание, хотя, кажется и не особенно довольный тем, что приходится отодвигать другие не менее важные дела.

Можно было бы дать себе выдохнуть, всего пару минут, но им все еще нужно что-то делать с трупом домовика, Икарус бежит в гостиную и притаскивает тело на кухню, кажется какой-то из очередных домовиком, лица которых в доме Розье он уже перестал различать, говорит, что гости вот-вот начнут прибывать. Огден кидает ему, что самое время, а тот пялится на его вид, который говорит, что нехуя это не время, скорее наоборот. Он кидает тельце прямо на стол, мука разлетается, Икарус шумно выдыхает.

- Насколько ваши домовики разговорчивые? А неуклюжие? Скажем, что убился столом, пока готовил пирог, - вряд ли сюда кто-то часто заходит, Огден на кухне в своем доме бывает не часто, так что есть надежда, что удастся все подстроить таким образом, будто домовик зашибся, пока все они, включая Соль и Икаруса были вне кухни.

Странно слышать, что есть вещи, которые у Розье получаются хорошо. Странно слышать, что в Хогвартсе существуют предметы, по которым такие как она способны получать оценки выше «удовлетворительно». Впрочем, если осмотреть то помещение, в котором они находятся, то странности начинают казаться будничным делом, а то, что обычно считаешь будничным делом, наоборот становится странностью. Вероятно, будь она не насильно впаренной невестой, он бы мог даже проникнуться некой формой гордости из-за того, что его будущая жена не полная бестолочь, а пока ему остается только радоваться последнему, довольно сдержанно, настолько сдержанно, что в общем-то, и не заметно вовсе.

- Ты бы предпочла забытые вещи какой-то великосветской леди? - будто бы для нее не любая женщина в его обществе не шлюха, - С этой ты сегодня познакомишься, - шлюхой или леди? Он предпочитает не уточнять, вероятно, Розье в который раз решила задеть его темой легкомысленных женщин и его связей с ними, но сейчас это вызывает в нем только улыбку. В конце концов, последнее время это она занимает роль той самой шлюхи, которая, разве что, пока у него вещи не оставляет, хотя в своих он уверен не очень, особенно, когда приходится спешно аппарировать, чтобы отец твоей невесты не засек, что невеста стоит тебе поперек горла чуть меньше, чем тебе самому кажется.

Ему хочется спросить как много вообще домовиков почило в этом храме нетерпимости. Не то, что он сильно заботился о судьбе существ, которые, очевидно, стояли много ниже по всем параметрам и статусам, но интерес в этом определенный был. Помимо количество, интересно было бы узнать методы убийства, хотя Икарус и подозревает, что в основном все сводится к разрушению дома, в доме Розье и вправду слишком много мебели. Слишком много мебели, учитывая, что жильцы не особенно научились ее использовать по назначению. Вот и сейчас Сольвейг вместо того, чтобы что-то есть с тарелки, напротив превращает тарелки в то, что можно есть. Логичность мира явно висит на волоске, также как и их внешний вид.

Икарус берет одежду из рук домовика, думая, что в руках ей явно будет безопаснее, убрать небольшой кусок грязи куда легче, чем очищать весь костюм, по крайне мере хотя бы одна палочка у них есть, это уже хорошо. За дверьми уже слышится стук каблуков, радостные разговоры, он надеется, что в зале все уже привели в порядок, хотя сейчас важнее привести в порядок себя. А мысль сбежать куда-нибудь все еще никуда не уходит, но из нее Огдена выдергивает Соль, которая втаскивает его в низкое помещение, он не успевает среагировать и бьется лбом о дверной проем, после чего уже пригибается, чтобы пройти внутрь. Переодеваться, будучи грязными, кажется, не очень удачной идеей, очевидно, девушка думает также, а еще очевидно, что думают они все же об одном, но по разному. Вот он, стаскивая с себя штаны, при этом не сводя глаз с нагой Розье, думает о том, что теперь они достаточно голые, чтобы аппарировать в душ, а вот Сольвейг думает, что душ это хуйня какая-то и лучше палочки может быть только палочка. С этим, Огден, конечно, спорить не стал бы, тем более, что сейчас у него палочки вовсе не существовало, но все же ее методы должного радушия не встретили.

- Душ ты тоже разъебала? - иначе почему они здесь занимаются тем, чем занимаются. Хотя, конечно, есть вероятность, что в душе они могли бы на кого-то наткнуться, но как будто Икарусу на это не похуй. Теперь еще и на полу вода, вперемешку с ингредиентами, стекшими с них, для баланса, стоило бы в каждой комнате этого дома оставить свой след, впрочем, день еще не закончился.

Он оттряхивает волосы от воды, крутит головой, многого для сухости ему и не надо, а вот с Сольвейг в этом плане немного сложнее. Та еще и как грустный клоун выглядит со всем этим растекшимся макияжем, Икарус подходит к ней ближе, касается пальцами лица, под глазами стирает следы туши, предварительно промокнув подушечки о влагу на ее ключицах, после чего повторяет тоже самое с губами, хотя, кажется, что там все не так уж плохо, но он не отказывает себе в том, чтобы лишний раз ее коснуться. Ухмыляется. На самом деле, так ему нравится даже больше, то количество макияжа, которое было на ней, кажется излишним, портящим ее привлекательность. На мгновение он задумывается о том, что гости ничего не потеряют, если подождут их еще какое-то время, потому после холодной воды хочется согреться, желательно об кого-нибудь, и него даже есть предположение об кого. Но шум все нарастает, потому он снова забирает палочку у девушки, думая, что стоит помочь ей с ее мокрыми волосами, забывая о том, что пусть они и почти женаты, но палочка от этого почти его не становится.

Заклинание бьет резким потоком воздуха в сторону девушки, пока не становится настолько сильным, что вбрасывает ее в стену. Благо лететь недалеко, разве что метр, ну может, чуть больше, хорошо, что они все еще не на кухне, где можно бы было разгуляться в полетах, еще и попутно чем-то покалечиться. Икарус тут же опускает палочку, поднимает Соль с пола, на который она успевает скатиться, протягивает ей платье.

- Ну, вроде, стало немного суше, - он ощупывает ее волосы, держа девушку в своих руках, думая, что та слишком много сегодня бьется головой, учитывая, что с той самой головой девушка и так перманентно в состоянии войны. Протягивает ей платье, сам же тоже начинает одеваться. Штаны натягиваются с трудом, сейчас бы полотенце, но вместо этого ткань прилипает к влажным участком кожи, следом рубашка, галстук, жилет, пиджак. Нет, не так он представлял свою помолвку. Это ему напоминает о том, что покоится в кармане его пострадавших брюк, он незаметно вытаскивает это, прячет в кулаке. Останавливает девушку уже на выходе из кухни.

- Кое-что я хочу сделать по-своему, - несмотря на то, что они обсуждали с Мистером Розье, несмотря на то, что, вероятно, он будет недоволен. Но, что ему теперь сделают, едва ли из-за этого на него спустят Чжао, зато он хоть немного удовлетворит собственное эго, - Разочаруем немного твоего папочку? - он раскрывает ладонь, на которой покоится кольцо с большим черным камнем, обрамленное маленькими змеями с горящими глазами точками. Берет ее запястье в свое, - Когда, наконец, станешь вдовой, траурный черный уже будет при тебе. Будешь шлюхой, которая забудет у меня свое кольцо? - ухмылка сползает на его губы, когда Огден надевает кольцо на палец Соль. Он уже ждет разочарованный взгляд Мистера Розье, когда они сообщат постфактум, без всех этих напускных предложений.

Рассчитывал ли он на какую-то форму радости? Рассчитывал ли вообще на что-то, когда занимал себя мыслями о том, какое кольцо будет покоится на пальце его будущей жены? Вероятно, тот факт, что один Розье согласен идти в разрез с планами другого Розье его вполне устраивает, пока. Пока его устраивает, что она лишь кивает, смотрит на него как-то растеряно, а растерянной ее можно увидеть не так уж часто, когда они взаимодействуют между друг другом, чаще взгляд девушки преисполнен вызова, ахуевшести, всего того, что заставляет скрежетать зубами, искать в себе силы на сдержанность и зачастую не находить. Будь это все нормальным, девушке стоило бы кинуться ему на шею, поцеловать, расплыться в улыбке и сказать как она счастлива, радоваться тому, как переливается камень под влиянием света люстры под потолком, отдаваясь в черноте слабым проблеском сиреневого. Но ничего нормального здесь не было, начиная от мертвых эльфов на празднике (можно ли это считать плохой приметой, того, что это предвестник крайне паршивого брака?) до стеклянных тортов, от кучи гостей за дверью, который Огден не знал и видеть не хотел до вот этого самого момента, который просто такой как есть. Если кольцо все еще не заменяет ему глаз, то это ли не успех?

Только вот, зная то, как она раскидывается вещами, памятуя то, как ее прошлое платье погибло задолго до взрыва тестового монстра, слова о кольце, которое она не выбросила кажутся довольно странными. Он думал, что после той ночи вместе, она уничтожила любое упоминание о Огдене, будь то следы от поцелуев на шее или какое-то сранное кольцо шлюхи. Даже, если позже снова сама же бросилась в его объятия, Икарус не желал смотреть глубже обычной похоти, Соль кажется ему порывистой, слишком эмоциональной, легко возбудимой, чтобы это не значило. Вероятно, когда помутнения проходят, та жалеет о содеянном, он бы и сам жалел, но жалеет только о том, что это их нездоровое влечение стало известно Мистеру Розье. Возможно, так бы они просто наигрались и снова вернулись к обычным течениям своей жизни, но теперь течения неизбежно сливаются в одно, он ощущает это, когда берет ее ладонь в свою, потому что, очевидно, примерно так себя и должны вести жених и невеста. Когда они выходят из кухни, и в нос бьет лимонный запах закусок, которые проносят практически перед его носом. Когда кругом гудят голоса, каждый о своем, важном и не очень, икарус даже не пытается разобраться. Он все еще думает о ее словах, сам же себе усмехается, потому что крайне забавно пытаться искать в словах Розье двойное дно.

Огден кивает на слова неизвестной ему дамы, касается губами ее запястья в приветствии, при этом забыв спросить имя. Та слишком быстро переходит от «милой» Сольвейг к кольцу, он даже не успевает в меру поупиваться сочетанием несочетаемых слов, неужели где-то есть люди, для которых та способна быть милой? Или уровень ахуевшести тех настолько превышает ее уровень ахуевшести, что на фоне них она кажется милой? В таком случае, ему стоит держаться подальше от тех, кто называет ее милой, иначе есть вероятность, что в его ебальнике сегодня все же окажется стол. Он улыбается этой неизвестной волшебнице, как улыбался бы человек, который держит за руку свою любимую девушку, приобнимет ее за талию, прижимает к себе, словно подтверждая той, мол да, как мы счастливы. Краем глаза же замечает, как на них из глубины гостиной поглядывает Мистер Розье, методично вращающий фужер с огневиски, содержимое которого едва коснувшись границ отплескивается ко дну и так по кругу. О чтении эмоций на этом лице и речи не шло, скорее Икарус смог бы прочитать на камне эмоцию разочарования того, что под ним не копошатся никакие червяки и букашки, тогда как под другими пульсирует целая цивилизация.

Волшебники не спешили рассаживаться, где-то там он заметил своих родственников, парочку приятелей, с десяток девушек, которых с ним связывало нечто большее, чем спешные беседы между незнакомцами. Огден не уверен, что до конца понимает, что будет дальше, хотя это дальше и зависит от него. Людей и вправду слишком много, даже дом кажется меньше, обычно он напрочь повеселиться на каком-нибудь мероприятии, но, когда ты находишься в центре внимания, и тебе нужно играть в притворство это уже совсем другая история, здесь не до веселья. Когда они садятся, и руке становится почти больно от крепкой хватки Соль, он думает, что пора уже сделать то, что они должны, иначе все это начинает калечить не только психику, но и руки, ну, это, если не считать всех остальных жертв, которые они сегодня уже пережили.

- Рад, что тебе понравилось, - почти нормальный разговор, он думает, что язвить сейчас явно не самая уместная тактика, тем более, что Сольвейг и вправду довольно мила, ему приятно, когда она целует его в щеку, хотя ощущения какие-то непривычные, когда это не нежность граничащая с ненавистью. Да и бокал у нее в руках, кажется, вот-вот и надломиться под ее пытками, а там и кровь, и все эти охающие дамы, зачем им это. Икарус накрывает ладонью ее запястье, которое сжимает ножку бокала, другой же рукой отодвигает его от девушки, между тем указывая пальцем на фужер одному из людей, разливающих вино по бокалам. Кажется, Соль не помешает выпить.

- Почему тебя называют милой? Могу я познакомиться с милой Сольвейг? - он думает, что этим немного отвлечет ее, - Эта же тарелка не пирог? А этот пирог не тарелка? - переводит взгляд от пустой тарелки к небольшому пирогу на двоих в середине круглого стола. Огден замечает как девушка поглядывает на волшебника, который со странным лицом что-то пережёвывает. Он переводит взгляд на его ладонь и замечает там что-то похожее на кусок пирога, только в его разрезе виднеются небольшие осколки. Все это нехорошо.

Икарус снова зовет Шарпа, в то же время поднимаясь со стула, поднимая за собой Розье, снова придерживает ее за талию, с улыбкой на лице быстро кидает домовику, чтобы отнял кусок пирога у того волшебника, разобрался с проблемой. Они выходит к середине зала, все пристально следят за их действиями, перешептываются, поддергивают друг друга вслед за ними, чтобы быть ближе, чтобы поглазеть на влюбленных. Огден собирает волю в кулак, в конце концов, он никогда не был из тех, кто боится выступать, кто боится делать вещи, за которые его настигают последствия, будь то удар в нос или этот самый день. Возможно, когда-нибудь он даже перестанет думать о том, что всего этого не должно было случиться, надо только оторвать пластырь.

- Добрый, - он запинается, так его, вероятно, мало кто услышит. Икарус замечает вблизи сестру, - Кэс, дай свою палочку, - та смотрит на него подозрительно, еще более подозрительно смотрит на Соль, которая натянула ее платье, но палочку все же протягивает. Он делает свой голос громе засчет заклинания, теперь его слышат даже в дальнем конце помещения, - Добрый вечер, дамы, господа, друзья, родственники. Поднимите руку, если кого-то забыл, - с его губ не сходит улыбка, любое обращение должно быть разбавлено шуткой, сейчас он надеется, что хотя бы не переборщит, - Кэвин? Я не знал, что ты оправился после последней дегустации нового огневиски, - усмехается, - Что ж, добавим, в этот список коллег, так? Я рад приветствовать всех вас в славном доме Розье. Вы бы хотели узнать почему я приветствую вас не в своем доме? На это есть веский повод. Позвольте вам представить - Сольвейг Розье, моя невеста, - крепче сжимает ее за талию, -  мы захотели, - на этих словах взгляд встречается с взглядом Мистера Розье, тот все также непоколебим в своей серьезности, - разделить с вами эту радостную новость, отпраздновать это с дорогими сердцу людьми, - или с теми, кого ты видишь в первый раз. Все начинают говорить еще громче, те дамы, что ближе начинают просить Соль показать им кольцо, их глаза горят, как горят глаза ворон, которые видят цацку, которая блестит. Все хватаются за бокалы, чокаются, кричат слова поздравления, он и сам хватает с подноса какое-то пойло и одним большом глотком осушает содержимое. Ему это тоже не помешает.

- Ты? - сестре повезло, что она стояла и так близко, не пришлось пробиваться через толпу гостей, обезумевших от новостей, - Женишься? Ты? - она вскидывает брови, - И как это понимать? - указывает на платье на Розье, -  Я не помню, чтобы одалживала платье твоей невесте. Нет, что это за цирк все-таки? -  берет кусок пирога, который проносят мимо, кусает его и морщится, выплевывая обратно в салфетку, - А это что за хрень. Вы тут всех убить решили пирогами?

От этого Икарус ее спасти не мог, вытаскивать из лап чудовищ, из лап китайцев, которых он судорожно высматривал среди гостей, казалось куда более простой задачей, чем выбраться с этого мероприятия. Оно все засасывало их глубже, покуда круг гостей только больше смыкался вокруг них еще чуть-чуть и воздуха перестало бы хватать, будь Соль какой-нибудь кисейной барышней, то, ему уже пришлось бы приводить ее в чувство, пока ее же родственницы бы причитали, мол, милая как же так. В то время, как их уже настигают вопросы сестры Огдена, он пытается ухватить себе еще пару бокалов про запас, но ощущает, как невеста жмется к нему все сильнее, потому переводит на нее взгляд, думая, что упустил очередное волнительное событие. Пожалуй, он бы не хотел оказаться на ее месте, впрочем, и на своем не так, чтобы все выходило как нужно, только происходящее по девушке било явно больше, чем по нему, будто каждая новая пара глаз, которая устремляла на них свое внимание отбирала у той очередной пласт нервных клеток. Ему даже странно, что от Соль не исходит дрожи, что ж, впрочем и вечер еще не близится к концу.

- Это моя сестра, - говорит он тихо, пожалуй, им все же стоило ознакомиться со списком гостей с каждой из стороны. С другой стороны как будто бы они стали рассматривать колдографии своих родственников, чтобы вот таких странных ситуаций не происходило, - Кэс, у тебя и так слишком много платьев, - хотя откуда ему об этом знать, для него любое ее платье новое, потому что предыдущих он не запоминает, но ведь у большинства девушек, особенно у тех, которых позволяет состояние проблем с гардеробом не бывает, - Сочтемся на подарке на помолвку? - та смотрит на них по-прежнему подозрительно, больше правда на Икаруса. Делает глубокий вдох, вслед за которым берет пример с брата и делает глоток огневиски, после чего чокается с его пустым фужером, улыбаясь, будто рада за них. Она чуть отходит от них, повторяет слова Соль о любящем муже, какой-то родственнице, делая упор на «мужа», саркастично замечая, что, вероятно, тот снюхал свои последние мозги, а осколки в пироге хорошая аллегория на их будущий брак.

Он конечно кивает на ее слова о наказании эльфов, главное, чтобы этих самых эльфов ни во что не ставили все жители этого дома, а не только отдельные лица. Ему начинает казаться, что никакой необходимости в пирогах вообще не было, помимо них здесь и так сполна еды, столы буквально валяться от яств: пирожные, куриные ноги, почки в подливе, тыквенный мус, малюски, печенный картофель. И это только то, что Икарус успел идентифицировать, потому что остальное слишком быстро разбирается, пропадает в глубине помещение в очередных руках. Возможно, домовик решил проучить таким образом свою хозяйку, если так положение его невесты в этом доме было еще хуже, чем он мог себе представить, что ж, каждый сам кузнец своего счастья и несчастья тоже.

И, очевидно, он кузнец такой же хуевый, как и Соль, потому что зрелище улыбающегося Мистера Розье его не воодушевляет, особенно, когда тот придвигается к Икарусу слишком близко, так что он ощущает как от того веет жаром, вероятно, от того, что сломанные планы его не воодушевляют. Огден оскаливается в ответ, пожимает его руку.

- Спасибо за поздравления, Эдмунд - он замечает взгляды, вероятно, охотливые до того, чтобы рассмотреть в отношениях будущих родственников что-то интересное. Икарус никаких поводов ни на что подобное давать не хочет. Он все с той же улыбкой переводит взгляд на свою ладонь, в которой теперь покоится небольшая связка ключей. Ему казалось, что их приезд должен случиться несколько позже, примерно через месяц, когда Сольвейг перестанет разделять одну и ту же фамилию с волшебником перед ним. Но озвучивать это не решается, тем более, что всех отвлекает шумный домовик. Ему бы радоваться, что у них появляется мгновение, чтобы смыться подальше от родственников его невесты, тем более от тех родственников из-за которых собственно она и существовала теперь в этом статусе, но уголки губ почти ползут в низ, хотя он успевает вовремя заморозить на своем лице выражение непричастности. Только заинтересованность, подобно тем волшебникам, которые и вправду заинтересованы в том, что это там такое случилось и почему вообще домовик смеет нарушать из веселое времяпрепровождение.

Он уже думает о том, что нужно снова как-то незаметно подрядить Шарпа для того, чтобы их никто не заподозрил, сейчас Икарус вспоминает, что они там оставили свою пострадавшую одежду, и это может навести на то, что потом их рук дело. А ему и так только, что дали ясно понять, что его глотка легко может стать аналогом очередной бутылки вина, которую один из официантов методично пытается вскрыть вот уже пару минут. Но слова Сольвейг выбивают из него любые другие мысли, да и землю из под ног, он поворачивает на нее голову с немым «Что?», до него даже не сразу доходит смысл того, что та мотает головой. Еще секунда и он бы попытался аппарировать, даже если бы после получил сотрясения от встречи с потолком, так как, очевидно никто сюда не аппарировал, как и отсюда, вероятно, как обычно на мероприятии наложили чары, препятствующие вышеупомянутому. За эту секунду он успел подумать, как быстро Мистер Розье его найдет, как быстро его найдет Чжао, кто из них будет быстрее, и, что от него останется, когда до него доберется Сольвейг? Успел он также подумать и о том, что, «мы» на самом деле может означать какое-то другое «мы», наверняка девушка развлекается еще с кем-то, хотя знать об этом он бы не хотел, вернее он бы хотел быть уверенным, что никого другого у нее нет. Впрочем, мысль о его непричастности немного успокаивает и дает понять, что все это ловкий трюк, после которого они, хотелось бы, чтобы надолго, но скорее всего все же ненадолго покидают тесный круг людей, что бы снова оказаться за столом.

- Разве это не только начало? - он позвякивает ключами в своей ладони, сбрасывает их на стол. Икарус опирается локтями о стол, потирает виски, которые уже начинают пульсировать от всего происходящего. Подвигает к себе фужер, наполненный огневиски, видимо, кто-то позаботился о том, чтобы тот мог немного развеселить себя на этом странном мероприятии, Сольвейг же бокал тоже наполнили, пока они презентовали свои новости, - Тебя настолько хотят выпнуть отсюда, что для этого уже даже необязательна свадьба? - вроде как условие было вступить брак, если Икарус правильно помнит, а может речь шла о всех других преференциях, а сбыть дочь из дома Эдмунд рассчитывал при первой удобной возможности. На самом деле сейчас Огдена это почти не тяготит, возможно, прошлых глотков огневиски хватило на то, чтобы немного отпустить ситуацию, а, может, во всем этом сегодняшнем безумии, Соль просто единственная, кто понимает его, подобие родственной души на пару часов. Души, которая спустя какое-то время снова будет вызывать в нем бурю тех или иных эмоций.

- Знаешь, ты могла бы наслать империо, например, на него, - он указывает на крупного паренька, которого обтягивает костюм не по размер, - Чтобы он напал на нее, - теперь Огден указывает на какую-то девушку, вроде как, его бывшую, довольно противную, - Потом крикнешь, как ты умеешь, - намекает на то, как девушка огорошила всех тем, что они с что-то там ждут, - Что на нас напали пожиратели и мы смоемся, - Икарус усмехается, план бы мог быть хорош, если бы они уже сегодня не сделали кучу ошибок, а новые могут стоить ему чего-то более серьезного, чем будущий брак, - Ты какая-то зеленая. На выпей, - на самом деле в помещение становилось душновато, он придвигает к ней бокал с вином, сам же позволяет себе расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки вместе с тем, ослабляя тугой узел галстука, чтобы дышать было немного легче. А, когда замечает на Соль несколько взбудораженный взгляд той самой бывшей,  резким движением выбивает из рук волшебницы бокал, который летит через весь зал. К легенеде еще придется привыкнуть, хорошо еще, что больше это никто не заметил.

Только кажется, что девушку озаботило вовсе не распитие спиртного беременными, а что-то другое в Сольвейг. Она подходит к их столу, опускает ладони на него, переставляет там пару чистых стаканов, переводит взгляд на Огдена. В глазах читается что-то недоброе, особенно, когда глаза так ярко подведены черным карандашом, так чтобы смотрящий точно знал, где на ее лице глаза.

- Мисс Розье, вам полезно знать, - Икарусу очень интересно, что там должно быть дальше, но все же слышать он это не хочет, в конце концов расстались они не на очень приятной ноте. Он приподнимается, протягивает к девушке руку, чтобы поговорить с ней наедине раз уж она так хочет какого-то разговора.

- Блять, Марта, давай отойдем, - он делает усилие, чтобы сдвинуть ту с места, но та непоколебима, все смотрит на Розье.

- Сейчас я только немного поговорю с твоей невестой. Она такая милая, - Огден усмехается, лучше бы ей так не говорить, - А вы знаете, что мы с Икарусом тоже ждем ребенка? - девушка смотрит с вызовом, улыбается своей победе, как она думает. Икарус то знает, что ни о каком ребенке речь идти не может, потому что они уже год как не были вместе, да, когда они расставались ребенок и вправду был, что, впрочем, и явилось причиной для расставания. Но сейчас уже никто никого не ждал, да и вообще, учитывая, что у той и тогда и сейчас был муж. странно было считать, что Огден имеет к этому какое-то отношение.