Вопросы доверия за эти три дня его порядком измотали. Сначала они бросаются стульями, потом находят более интересным занятием скольжение тела по другому телу, потом снова за что-то цепляются, в стену летит чашка с еще недопитым чаем, блюдце и кусок пирожного, все, что накрыли для них домовики, пока Огден допустил мысль, что можно остаться с Соль еще на немного, пока не придет время совершить задуманное злодеяние. После этого сферы интересов снова переключается, он пытается ловить не летящие в него предметы, а губы девушки, пока забрасывает ее на стол. Все это должно казаться каким-то нездоровым, то как она бурлит в нем худшие из его проявлений, то как сводит с ума и заставляет выбрасывать из головы здоровые мысли, мысли, которые должны помочь ему избавиться от нее. Мысли, которые говорят, что Соль следует отталкивать его, следует быть более меткой, когда та бросает в него предметы, что, в конце концов, слова, летящие из ее рта должна сочетаться с тем, что читается в ее глазах. Но сочетания там найти не выходит. Потому то вопросы доверия его и изматывают.

Соль может все испортить, если он значит для нее больше, чем «любитель шлюх», чем мудак, которому та хочет всадить нож в грудь. Может все рассказать отцу, чтобы весь их план рассыпался, примерно также как рассыпаются ее локоны по плечам. Ему бы меньше об этом думать, она ведь всего лишь непрошенная невеста, которую нужно вернуть владельцу, всего лишь женщина, с которой ее отец управиться куда лучше, чем Икарус.

Той ночью они делают все быстро, пока Соль отвлекает на себя домовиков, делая вид, что той поплохело, Огден пробирается в комнату спящего ребенка, направляет на него палочку и делает так, чтобы тот не смог издать и звука. Тот делает попытки бороться, пинает его в колено, но попытки слишком слабые для того, чтобы мужчина отступил, нет, задача должна быть выполнена, сегодня. Он снова направляет палочку на мальца, невидимые веревки окутывают мальчика, после чего он протягивает к нему руку и аппарирует в квартиру Мэта. Там они и встречаются с Сольвейг спустя пару часов, он предпочитает не излагать ей всех планов, опасаясь, что та может испортить их повернуть так, как будет удобно ей. Пусть особой жалости к мальчишке он в ней и не наблюдает, но слабости в ней есть, главное, чтобы эти слабости не зарубили его попытки отдалиться от непрошенного брака.

Он меряет комнату шагами, когда в комнате появляется Розье и сообщает, что ее отец, наконец, дома. Огден ждет этого с самого утра, специально аппарирует в квартиру Мэта, чтобы лишний раз убедиться, что мелкий засранец на месте, что все, что он планировал в силе.     Смотрит на него пристально, снова продумывая, как лучше все это преподнести отцу Соль. Какой именно метод, кажется, ему более действенным. Но гарантий никаких, особенно тех гарантий, где его просто не прикончат на месте. Икарус рассчитывает, что его дослушают прежде, чем попытаются отправить на тот свет, на какое-то мгновение он начинает сомневаться в том, что игра действительно стоит свеч, но отступать поздно. Либо он будет диктовать свои условия, либо его жизнь сделают еще хуже, если они просто отпустят мальчика.

Домовик впускает его в дом Розье без лишних вопросов, кажется, это тот самый, который видел, как он исчезает во мраке с мальчиком. Огдену нужен был этот свидетель, уже после он понимает, что ему это только на руку. Он хитро улыбается существу, уточняет, где он может найти Мистера Розье, а тот указывает маленькой ручкой вверх, на лестницу, говорит, что тот сейчас в своем кабинете. Огден даже знает, где этот кабинет, успел изучить устройство этого дома, пока был здесь. Распахивает дверь резко, делает уверенные шаги на встречу своему плану, надеется, что успешно скрывает нервозность, сам же в кармане мантии сжимает палочку, готовый в любой момент отразить нападение.

- Мистер Розье, - лица касается почти неприятная ухмылка. Он не ждет приглашения, садится на кресло прямо перед отцом своей недоневесты, - Добрый день, - но не для всех, - Хороший день, не так ли? Надеюсь, ваша поездка удалась на славу? - никто не отменял правила хорошего тона, начинать стоит с будничной беседы, но Огдену не терпится перейти к делу, в нем зажигается азарт, - Знаете, я немного подумал о условиях нашей сделки и нашел их недостаточно приемлемыми, - это напоминает торговлю огневиски, обсуждение выгодного контракта, только обычно такие вещи решатся на берегу, а не после того, как от него отплыли. Приходится нарушать свои же принципы, - Я бы хотел добавить в это уравнение еще одну переменную, Эдмунд, - он выпрямляется в кресле, - Для баланса. Ваш сын Феликс мне показался намного более интересным предметом обмена, чем Сольвейг. Что важнее выдать дочь за меня или живой сын? - смотрит внимательно наблюдает за движениями собеседника. Блефовать Огден умеет, не зря столько раз выигрывал в азартные игры у своих друзей, - Поверьте, мне это нравится еще меньше, чем вам, - пожимает плечами. Ему это все и вправду совершенно не нравится, он бы лучше занимался какими-то своими делами, чем шантажировал своего клиента, - Пока вы не решили убить меня, вам стоит знать, что... - достает часы из кармана мантии, смотрит на циферблат, - если я не выйду из вашего дома целым через пятнадцать минут, то о браке вашего третьего ребенка вам уже можно будет не беспокоится.

Это хорошо, что ему удается завладеть вниманием Розье, плохо то, что тот чересчур спокоен. Икарус пытается примерить это на себя, будь его ребенок в опасности он, вероятно, уже бы приставил палочку к горлу шантажиста, но этот волшебник держится уверенно, надменно, будто все козыри все еще в его рукаве. Огден же считает, что главный козырь здесь жизнь, либо его, либо его сына. Он вглядывается на пятна крови на одежде мужчины, это его не удивляет, он давно знает кто такой Эдмунд Розье, именно поэтому ему приходится давить в себе дрожь, зная, что из всей сегодняшней затеи ничего хорошего может и не выйти. Рядом с такими нельзя допускать не малейшего сомнения, ни одного лишнего движения, которое способно выдать происходящее внутри.

Он уже и сам хочет сказать про то, что не так уж важно кто убьет ее сына, особенно, учитывая, что едва ли его вообще кто-то убьет. Быть может все-таки стоило приставить к мальцу кого-то посерьезнее Сольвейг, иметь реальные гарантии, что в случае его смерти за него отомстят. Но в действительности, если его сегодня и убьют, как будто мертвым есть дело до какой бы то ни было мести, хотя Икарусу бы это грело душу, все лучше, чем уходить без последствий. Даже такие как Эдмунд должны ощущать последствия, примерно как это происходить с ним с того момента, как он оплошал с Чжао.

- Мистер, Розье, - он не успевает порадоваться тому, что выигрыш на его стороне. Видимо, Икарус недостаточно точен, что ж, всегда можно уточнить, - Вы же не думаете, что мы сейчас торгуемся за счастливую жизнь Сольвейг? Это не моя забота, - иначе, хорошенькое дело, освободить ее и встретиться со всем прелестями Чжао, - Давайте поступим по-честному? Жизнь за жизнь. Свобода с кишками на изнанку это не особенно равноценный обмен, вам не кажется? - он как будто играет с ним, Огдену это не нравится, - А остальное... - он хочет продолжить, что готов поступиться всеми этими договорами, было бы странно ничего не потерять в данной ситуации, но дальше следует то, что заставляет остановиться. Этот запасной вариант отдается в нем каким-то мерзким чувством, из-за которого хочется впиться мертвой хваткой в подлокотники, но он сдерживается.

Смотрит на Эдмунда, в душе давя подступающую злость. Он знает Мура, тому уже лет семьдесят, может и меньше, но выглядит тот совершенно прескверно, правда он не уверен, что любой другой вариант для него бы выглядел подходящим. Слухи вокруг него ходили разные, Икарус видел пару его женщин, которые выглядели не особенно радостными, но кроме этого вменить ему было нечего. Но Огден накручивает в своей голове, думая, что так или иначе ничего хорошего из этого не выйдет, потому что он не может представить Соль с другим мужчиной. Потому что эта сука так глубоко в нем засела, что он не способен отдать ее кому-то другому, зубы почти сводит от того, как он их сжимает. От той неизбежности, которая прижала его к стенке, примерно также, как он прижимал волшебницу, только он может дышать, сложно только от того, что он сам же не понимает какого хуя с ним происходит. Сейчас он провалит свои же планы из-за  чего? Из-за собственничества? Чтобы в конечном итоге быть с ней до конца? Но Икарус сейчас только и может, что думать про нее и Мура, про нее и Клэнси, про нее и Эйвери, про нее и любого другого волшебника, которого положат на нее лишь бы сбыть с рук. И мысли эти перекрывают все аргументы против этого брака.

- Иранские коллеги? - кажется, ни о чем таком раньше Розье не говорил. Он цепляется за это как за спасительный круг, который вытащит его обратно на сушу. Знает, что это очередная манипуляция, отвечает на это своей манипуляцией, - Вам бы стоило озвучить это в тот день, когда вы вручили мне невесту. Это многое меняет, -  он не двигается с места, смотрит на часы, еще пять минут от того времени, которое он озвучил. Только никакие коллеги ничего не меняли, а то, что меняло на самом деле, Икарус топил в себе, но оно все выплывало и выплывало, - А родство с Муром может принести вам больше проблем, чем преимуществ. Слышал, что он под следствием, - правда более точной информации у Икаруса не было, но зачем кому-то родство с тем, на кого Министерство уже вышло, того и гляди доберется до остальных членов семьи. Розье явно не особенно соблюдает законы, с другой стороны у него и знакомств выше крыши, так что эти проблемы его могут вообще не волновать, - Давайте начнем сначала, Эдмунд. У нас есть еще пару минут. Помолвка в июле, так?

Если бы душа могла выходить из тела, то сейчас было самое время отпиздеть самого себя, желательно по самым больным местам. Но даже самый искусный волшебник пока не научился этому навыку или просто Огден об этом не слышал. В конце концов, его и так било по больному, по тому от чего он пытается отмахнуться всеми возможными способами. Ревность сильнее его, так было всегда, еще в школе, Икарус неспособный вынести взглядов парней на его девушку, срывается, выхватывает палочку, произносит только недавно изученные боевые заклинания. Тогда это получалось не всегда, победитель не был предрешён, сейчас он не желает проигрывать, тем самым проигрывай бой с самим собой. Проигрывая, отцу своей невесты, проигрывая, осознавая, что вопреки всем его действиям и желаниям, она все же остается его невестой. Где эта золотая середина, где ему будет достаточно ее, этой петли не шее слишком много, но делить ее с кем-то другим, кажется, слишком мало, лучше бы Огден не хотел ничего делить. Он не должен был ее спасать, ошибка, которая стоит ему всего.

- Делает сделку более выгодной, - отвечает сухо, он уже поддался эмоциям, ни к чему их и проявлять. Ему бы разозлиться, что Розье не воспринимает его всерьез, вероятно, лучше бы это и вправду было шуткой, чем неудавшимся шантажом. Он даже натягивает на себя улыбку, кивает, соглашаясь с тем, что втягивать будущего тестя никуда не стоит. Если он захочет избавиться от Розье, вероятно, лишние разговоры не потребуются, на них не будет времени, нужно будет бежать туда, где его не попытается никто вскрыть, за то, что лишил этот славный род одного из его представителей, - В таком случае всем нам стоит поторопиться, - напускное радушие, будто он и вправду мужчина, которому не терпится разделить жизнь с дочерью волшебника перед ним. В его жизни ведь было время, когда он всерьез задумывался о подобной перспективе, думал, как сделает предложение, как это воспримут родители его избранницы, но все пошло совсем не так, как он себе мечтал, планировал. Сейчас все идет совершенно в разрез его тогдашним, почти наивным мыслями.

- Я сделал свой выбор, - которого по сути и нет вовсе. И как вообще можно отказаться от того, чего не выбирал, - Мы пришлем вам официальное приглашение на помолвку, Эдмунд, - он снова поглядывает на часы, пусть легенда будет соблюдена, ни к чему, чтобы Розье думал, что он разбрасывается пустыми угрозами, - Всего доброго, - он резко распахивает дверь кабинета, быстро спускается по лестнице, чтобы вырваться, наконец, из этого удушливого дома. Ему это сейчас требуется, как воздух, не меньше.

Выйдя, он, наконец, позволяет злости захватить себя без остатка. Что это за срань такая была? Какого хуя он проебал все за чем пришел? Зачем он вообще тогда пришел, если Розье достаточно было озвучить, что Соль будет с кем-то другим, и это перечеркнуло все задуманное. За секунду. Хватило бы и доли секунд, от этого тошно еще больше, он направляет свою злость в стену дома, оставляя на нем мельчайшие частицы кожи, следы крови. Смотрит на кулак, сжатый до болезненности, на содранную кожу. Может приложиться головой, чтобы там внутри все встало на место? Чтобы он не позволял себе столь тупых поступков, после которых, ему придется и вправду спать с открытыми глазами.

Огден появляется посреди комнаты, подходит к ближайшей стене, опирается на нее спиной, чтобы прийти в себя. Он тяжело смотрит на мальчишку в углу, лучше бы его и вправду убили, тогда бы он чувствовал хоть толику отмщения за свою выбор, который ему вменяют. Который он принимает за свой, все еще отказываясь соглашаться с каким-то внутренним голосом. Отдышавшись Икарус ловит взгляд Соль, кого из них он сейчас больше ненавидит ее или себя?

- Ты...ты, блять, - он сокращает расстояние  между ними в несколько шагов. Берет в ладони ее голову, прижимается лбом к ее лбу, еще немного и это бы могло причинить боль, после резко отпускает, - Все портишь, - хватает ее за локоть, тащит на кухню, ни к чему пацану видеть, что между ними происходит лишний раз. Всякий раз, когда Икарус находится рядом с ней он не уверен в том, чем это закончится: разбитым лицом или разбитыми планами.

- Ничего не вышло. Он знал, где находится мальчишка, ваш домовик проследил, - это звучит куда реальнее, чем то, почему ничего не вышло на самом деле, - Ты не уследила, - винит ее, чтобы не винить себя. Огден уже бы мог упиваться огневиски, а не упиваться ненавистью к самому себе. Он и смотрит на нее не так как раньше, не так как, когда считал, что весь этот брак из-за нее. Теперь вина и на нем, но этого он никогда не признает, иначе у Соль появится очередной повод для плясок на его слабостях, а у нее и так достаточно тузов в рукаве.

- Помолвка в июле, - он облокачивается ладонями на стол, не смотрит на нее. Что там требуется для помолвок? - Можешь начинать составлять списки гостей, выбирать платье, музыку. И что там еще нужно? - очевидно, живые жених с невестой, но в наличии оного к нужной дате он совершенно не уверен.

Ее уверенности можно позавидовать, но лучше уверенности только сомнение, которое он наблюдает в ее глазах. Даже, если потом всплывет, что никакие такие домовики ничего не знают, путь сама думает истинную причину почему и у них ничего не получилось. На крайний случай всегда есть вариант сказать, что сделка просто стала более выгодной, как он и сказал ее отцу, а соврал просто потому что уебак, примерно такой, которым она его и считает или считала. Икарус уже перестал понимать где заканчивается ложь и начинается правда, где та скользкая дорожка, по которой они скользят, и хватаются за друг друга, чтобы не упасть. Будто для этого есть какая-то веская причина, кроме самой банальной, очевидной, вертящейся на языке, когда его кончик касается ее губ. Он не дает этой мысли сорваться, держит ее на привязи, как цепного пса, только уже поздно, пес уже выжрал курятник, разодрал в мясо котят из подвала, перебудил всех соседей, смысла в привязи уже никакого. Огден же по какому-то наитию проглатывает чувства, смотрит в стол, выискивает там мельчащие трещинки, выискивает для себя иной интерес.

- Ты хочешь поговорить об убеждении? Ты даже этого крысеныша не можешь убедить заткнуться. Его мать рот не затыкала? Поэтому твоя магия вышла из под контроля? -  он указывает рукой на комнату, намекая на пиздеж Феликса. Огден никогда не жаловался на свои навыки убеждения. Как-то раз он впарил одному покупателю довольно объемную порцию испорченного виски, сказав, что это премиальный метод выдержки и, что тому несказанно повезло купить его такой цене. Впрочем, не исключено, что в тот раз дело было не столько в навыках убеждения, сколько в том, что покупатель не блистал умом, но Икарус тогда сделал свои выводы.

- Тогда выберут за тебя. Уверен, у твоего отца и на этот счет есть свой план, - тем более, он уже договорился о приглашении, - Кажется, его выбор тебе не приходится по вкусу, - намекает на себя, - Если решишь не приглашать крысеныша, я поддержу, - на самом деле ему все равно как это будет, какие тона будут преобладать на этом празднике, какие блюда будут подавать, какие люди будут улыбаться и говорить ему теплые слова поздравления. Все это фарс, будь это настоящим он бы все сделал иначе, примерно как она и говорит, без лишнего внимания. Если бы это было настоящим, это было бы слишком личным, чтобы выставлять это на суд голодающих глаз до событий, волшебников, которые еще добрые пару недель будут обсуждать как это было. Достаточно ли красивое платье было на невесте, насколько любовно на нее смотрел жених, большой ли камень на кольце или кто-то решил сэкономить. Это вызывают у него раздражение.

- Быстрее? - он усмехается, - Уже не терпится стать Миссис Огден? - в этот раз он произносит это почти без омерзения. Всех Миссис Огден, которых он знал в его жизни не стало, хоть все они были неплохими женщинами, женщинами, в которым он относился слишком тепло. Та, девушка, которая находится в этом помещении совсем на них непохожа, есть шанс, что она окажется намного живучее, другой вопрос на руку ему это или нет. Он ловит себя на мысли, что представляет каково это видеть ее каждый день, просыпаться с ней в одной постели, еще недавно эта мысль ужасала, сейчас она кажется не слишком привлекательной. В отличии от Соль, которая с какого-то хуя продолжает его привлекать. Огден не хочет с ней бороться, послушно поворачивает голову вслед ее движениям, касаниям. Смотрит в глаза, кажется, впервые не желая искать там никакого подвоха, - Мне ждать в постели змей помимо тебя? Тренируешься в убедительности? Все еще дерьмово, - он прижимает ее к себе крепкой хваткой, руками, которые смыкаются на талии, сминает губы в рванном поцелуе, который кончается благодаря все тем же неуверенным навыкам убеждения.

- Знаешь, - он слушает пацана в пол уха. Ничего нового он услышать не ожидает, Икарус уже и так понял, кем явлется Соль для отца, тем самым залежалым товаром не больше. Он еще обязательно поглумиться над этим ее положением, случай, вероятно, обязательно представиться. Но сейчас он встает позади нее, отодвигает ее волосы с шее, касается ее губами, - У меня есть один знакомый обливатор, - на мгновение выпрямляет голову и внимательно смотрит на Феликса, - Если хочешь можешь сделать ему чуть больнее, чем обычно. Мой подарок на помолвку, - ее братец его и самого бесит, уж больно много болтает, больно много о себе мнит в этой любви отца к нему. Огдену и самому никогда такой любви не видать, может, оттого то это раздражает еще больше, открывает в нем те раны, о которых он никогда и не задумывался.