Этот сраный маскарад ему нравится чуть меньше, чем прогулки ночью на трезвую голову. Ладно, по крайне мере на улице уже достаточно тепло для того, чтобы не обременять себя теплыми мантиями, которые рискуют сковать движения. Икарус все никак не доберется до семейной швеи, которая что-то там говорила про новые фасоны, мол мантию почти не чувствуешь будто на тебе вовсе ничего нет. Он сомневается в правдивости ее слов, но больше лениться заняться этим вопросом, считая весомой причиной первое. Но вот маска и правда неприятный аксессуар, если можно его назвать таковым. В нем потеет лицо, после чего края начинают натирать, да и видимость оставляет желать лучшего, нужно бы поколдовать с ним хорошенько, чтобы сидело как влитое. Но это когда-нибудь потом, потому что сейчас нужно торопиться.

Но, чтобы торопиться нужно иметь желание, желательно большое. У Икаруса оно в дефиците, потому что заниматься всей этой охотой непонятно ради чего мотивация так себе. Он подталкивает себя тем, что членство в рядах пожирателей помогает ему держаться на плаву с тем во что он влез не столько по глупости сколько из-за непомерных амбиций. Говорят, за все нужно платить, Огден уважает договоры, даже, если не такие уж и честные. В этом договоре в сравнении он выигрывает все меньше и меньше, потому все пытается искать для себя причины почему убивать и мучить волшебников это вполне себе будничное занятие. В конце концов, если это приносит свои дивиденды, почему бы и нет.

К минусам того самого членство можно причислить и то, что летать на метле на задания выходит не особо, ибо каждая минута на счету. А аппарация для Икаруса никаких положительных эмоций не приносит, разве что желание выблевать парочку внутренностей. Кто-то говорит, что он недостаточно практиковался в школьные времена, организм не успел привыкнуть к упомянутой метаморфозе. А вот Икарус думает, что это какая-то вонючая непереносимость, от которой не избавить, от которой не скрыться сколько бы он не аппарировал. Оттого, когда мужчина выплывает из темноты, накинув на голову капюшон мантии, которая в свою очередь ниспадает на маску пожирателя, о хорошем настроение остается только мечтать.

Он силится, чтобы удержать при себе все то, что просится наружу, выуживает палочку из кармана мантии, держит ее перед собой. Даже среди своих стоит быть на чеку. В рядах пожирателей доверие сродни роскоши, большинство, приветствуя другого в тех же стенах Министерства даже не подозревают, что делят одну и ту же тайну. Вот и Икарус не особо был посвящен, кто сегодня ему составит компанию. Главное, чтобы напарник не был похож на прошлого, которые все не затыкался рассказывая про то, как потрошит обезьян, чтобы делать из них натуральные чучела. Не то, чтобы Икарус питал особенно теплые чувства по отношению к обезьянам, скорее он предпочитал делать дела быстро и эффективно и уж тем более не обсуждать хобби друг друга, они же не на дружескую прогулку выбрались в конце концов. Он же не рассказывает как сводит зубы после очередного прихода.

— Если так не терпится могла бы начать без меня, — голос кажется знакомым, но не настолько, чтобы начать перебирать в голове все знакомства. Пробегается глазами по напарнице (кто додумался всучить ему дамочку на задание?), делает вывод, что та как-то мелковата. Впрочем, магия это не совсем про габаритность, однако, хотелось бы знать, что, если у той не окажется в руках палочки, она сможет оказать какое никакое противодействие.

— Раньше начали — быстрее закончили, — он обходит ее и начинает движение по направлению к нужной точке, — Идем, красавица. И не опускай палочку, — о том красавица она на самом деле или нет Икарус может только догадываться, но больше ставит на то, что нет. Она уже раздражает своими претензиями, может думает, что бессмертная и что ей не понадобится его помощь? Что ж, он подумает лишний раз стоит ли ту прикрывать, если такая возможность представиться, в таком случае все лавры можно будет причислить себе. Хотя Огдену кажется, что те самые лавры и так к дамочке отношение, если и будут иметь, то очень и очень косвенное.

Он видит свет в одном из домов, а следом из входной двери начинают выходить люди. Одного из них он даже узнает, хотя дается это с трудом на таком расстоянии. Икарус хватает девушку за плечо и вталкивает в ствол близлежащего, мощного дуба, кажется дуба, так, чтобы их не было видно. Держит ту крепко, опасаясь, что она начнет предпринимать действия, которые ему будут неподконтрольны. Ждет, пока выйдет второй информатор, если одного они упустят, по крайне мере в руках будет второй, с другой стороны есть вероятность, что все они аппарируют, как только закончат все свои оживленные разговоры.

Наверное, стоило посвятить напарницу в свой план, но что-то ему подсказывает, что это бы не встретило должного одобрение. Та уж больно яро рвется в бой, будто знает что-то такое, чего не знает он. Вот Огден знает, что пять человек это довольно серьезный перевес и тут нужна хотя бы пародия на тактику. Может именно чем-то похожим он и озадачился, когда впечатал довольно легковесную тушку в дерево, высматривая из-за веток свою жертву. Было бы правильно, если бы один из них отвлекал всех, а другой сцапал хотя бы одного информатора под шумок. Икарус прикрывает один глаз, прицеливается к дому, думая как лучше будет выпустить огонь из палочки, чтобы те бросились выяснять кто поджег их дом, какой-нибудь маггловский газ, не потушенная сигарета или заклинание из чьей-то палочки. Но дамочка все не унимается, из-за чего ему приходится прикладывать все больше силы, которая должна быть пущена вовсе не на это.

- Успокойся, - прыскает он, - Если не найду у своей, пойду искать под юбкой твоей мамаши, - раз уж она хочет побеседовать о матерях, тут долго ждать не придется, чтобы он перешел к ее, раз уж Миссис Огден не озаботилась тем, чтобы дожить до сегодняшнего дня. Впрочем, это для нее не такой уж и плохой исход, учитывая, что новость о том, что ее сын состоит в весьма сомнительной организации, едва ли, ее бы обрадовала, или обрадовала, как будто он знает свою мать. Икарус и сам не пышет радостью, особенно, когда ощущает под рукой дерзкое сопротивление против здравого смысла.

Даже странно, что он о нем задумывается, или думает, что то, о чем он задумывается это здравый смысл. Возможно, броситься во все тяжкие не такая уж плохая идея, по крайне мере это звучит веселее, чем сдерживать не только себя но и того, кто вот-вот и плотно срастется с кроной дерева. Жаль, сегодня Икарус как-то не настроен на это самое веселье, у него может планы есть на оставшуюся ночь и планы те не походят на выпрямление вывихнутых суставов или зализывание ран. Боль, это вообще не то, чтобы хотелось в этот майский вечер, когда ветер слегка сдувает часть волос со лба, пока остальная их часть прилипает к поту, который выступает из-за напряжения. Сейчас бы прогуливаться по какому-нибудь лютному переулку, пинать крыс под дых и распивать премиальное виски, в попытке хорошенько развлечься.

- Нихуя, конечно, - его начинает раздражать суета, которой преисполнилась волшебница, в конце концов умереть она всегда успеет, если и не от палочки противоположной стороны то от того, что доведет его своим нетерпением. Икарус надеется, что заклинания она швыряет так же незамедлительно как не закрывает свой рот, главное еще, чтобы заклинания имели хоть какой-то вес, ибо рекдикулус им здесь явно не поможет, хотя хорошенько поржать было бы и неплохо , ибо пока хочется только смыкать зубы. А когда девушка выпускает свое тупое заклинание и вовсе лишний раз вмять ту в дерево, оттолкнувшись, чтобы бросить уже свое заклинание в жертв, а может и в тех, кто составил им компанию.

Низкий голос, что-то диктует остальным, ветер смешивает его слова в какую-то кашу, пока Икарус все же исполняет то, что планировал, отправляя огненный дождь прямиком на дом, из которого вышли волшебники. Кто-то из них начинает кричать, а может звать того, кто остался в доме, должно ли это интересовать пожирателей? Очевидно, нет. Пришло время действовать, благодаря сумасбродности ее партнерши, теперь в них летят заклинания один за другим, из-за чего приходится то и дело скрываться то за какой-то оградой, то за очередным деревом, все из которых во многом уступает тому, за которым они могли прятаться и вдвоем и даже втроем.

Ее связывающее заклинание, на удивление, достигло цели, хотя, очевидно, не той, на которую она рассчитывала, так как пока была связана только какая-то соседская псина, пробегающая мимо, которая уже добрых пару минут выдавала довольно премерзкую версию собачьего воя. От этого хотелось заткнуть уши и убить собаку нахуй, вместе с той, что вызвала этот дискомфорт. Вместо этого ему приходится отбиваться, падать на землю, снова подниматься, не успев оттряхнуть мантию от земли. Мимо уха пролетает очередное заклинание, едва ли не задевшее глаз, но задевшее скулу, которая через мгновение расходится в резанной ране. Он почти не замечает этого, продолжает наступать, азарт гоняет кровь по венам, или наоборот.

- Надеюсь ты сумеешь доказать важность псин как информаторов, - он не смотрит на волшебницу, хватает того, что слышит ее пыхтение где-то неподалеку, жива и ладно. В данном случае ему это на руку. Возможно, - Не дай им потушить дом. Может задохнуться от дыма, - но они пытаются, видимо там есть что-то важное. Икаруса это радует, впрочем, это не мешает информаторам бежать, видимо, знают за кем сегодня пришли. Интересно, конечно, почему те не аппарируют, может, утомились. Хотя это странно. но недостаточно, чтобы не продолжить их преследовать. По дороге Огден использует палочку, чтобы бросить парочку горящем кусков дома на остальных волшебников, помогает слабо, но внимание все же ненадолго отвлекает, чтобы они с напарницей могли аппарировать ближе к своим жертвам.

Но те оказываются быстрее, а может им что-то помогает, но, когда они вчетвером достигают темного туннеля, звуки вдруг затихают, а потом раздаются с новой силой, шагов становится все больше, будто миллионы маленьких ножек топают в такт. Он хватает волшебницу крепко за запястье.

-Ты слышишь? Что за хуйня?

С каждой секундой все больше чувствуется этот дух партнерства, когда этот самый партнер при малейшей заминке всадит тебе палочку куда-нибудь, промеж чего-нибудь. В принципе, ничего удивительного, доверия здесь ждать не приходится, Икарус ее почти понимает, неприятно, наверное, заколдовать вместо волшебника собаку, с каждым бывает. Но пока он думает, что бывает это с каждым, в унисон вторит другая мысль о том, что далеко не каждый находится в перманентном состоянии выебонства. Он может тоже не прочь, на на фоне профессионалов, конечно, свет софитов все же направлен в иную сторону.

Все же им стоило бы научиться работать в команде, потому что происходящее начинает пугать и заставляет сжимать палочку так сильно, что пальцы то и дело хрустнуть от напора. В такие моменты уже не чувствуешь себя таким уж крутым волшебников, когда кругом сжирающая мгла, которую разбавляет разве что еле заметный островок света где-то вдалеке. И вот странно, что вдалеке, потому что забегая в тунель, издалека он казался не таким уж большим, разве что на один небольшой магловский автобус, а сейчас выходит, что расстояние до выхода или его подобия как минимум полкилометра. Правда талантом к глазомерству Икарус никогда не отличался, отчего не по себе становится еще больше, а что, если там два километра. А его уже и и за ноги кто-то хватает.

-Блять, - кидает он слишком громко, - Это ты? - но очевидно, что волшебница этим «ты» быть не могла, учитывая, что схватили его слева, а она была справа. Лучше бы все же это была она, по крайне мере как разобраться с ней он знает, тут и без магии бы можно было обойтись, так швырнуть куда-нибудь в стенку тоннеля. Но сейчас лучше подумать о том, кто или что настолько ахуевший, что нападает на волшебников, когда они не имеют возможности противостоять.

Он мотает головой, выбивая из нее эти неуместные мысли о благородстве. Они тут вообще-то пришли захватывать информаторов, и, в принципе, вполне себе готовы отправить на тот свет всех, кто помешает. Поэтому может стоить выпустить парочку зеленых лучей, надеясь, что они попадут туда куда нужно. Что он, впрочем и делает. Луч летит далеко, с нетипичным свистом, на него слетаются какие-то мелкие букашки, похожие на сверчков, но никакой цели он все же не достигает.

- Встань к моей спине, - он не видит иных вариантов, как просто бросать заклинания на удачу, облокотившись на спины друг друга, чтобы не попасть в своего же напарника. Икарус вдруг начинает ценить, что оказался здесь не один. Едва ли пожирательница действительно имеет какой-то вес в этой сомнительной операции, но как минимум та может быть пушечным мясом в случае чего. Огдену то им быть хотелось не очень.

- Ты что под чем-то отправилась на задание? - говорит он ухмыляясь, чего, впрочем, в темноте заметить не представляется возможным, - Какие дети...Это просто орден играет с нами в прятки. Но вам все равно пизда, слышите? - выкрикивает он в темноту, хотя и недостаточно уверено для таких заявлений.

Но может она и правда, что здесь есть какие-то лица, ибо бросив очередное заклинание, он чувствует, как на руку что-то прыгает сверху и начинает взбираться к плечу. Он начинает хаотично бить себя же по рукам, чертыхается, мотается из стороны в сторону, пока не ощущает, как это что-то спрыгнуло. Икарус слишком энергично исполнял свои танцы ужаса, чтобы рассмотреть это нечто, попробовал бросить еще парочку заклинаний, снова в никуда, только, они, кажется, привлекали непонятных существ с тоннели, потому что сразу после он перестает чувствовать спину волшебницы, машинально хватает руками воздух в ее направлении, успев ухватить ту за запястье. Тянет на себя, но с другой стороны кто-то тащит сильнее. Очень странные методы стали у ордена.

- Если это мы сейчас под юбкой твоей мамаши, мне не нравится, - самое время бросить какую-то мерзкую шутку, может это вообще последняя шутка для нее, не лучший пассаж перед смертью, считает Икарус, - Держись, я вижу одного, - он из последних сил держит одной рукой пожирательницу, а другой направляет палочку в маленького скорченного, кажется, гоблина или его мутировавшую версию, силясь попасть в цель. Но как-только, в первые. в этом туннеле, цель и вправду оказывается достигнуто, существо испаряется, оставляя от себя только желтый туман.

Очень хочется пошутить про то, что разбирается та в кучи мужиков только, вероятно оттого, что эта куча прошлась по ней наиболее грязным способом. Но Огден сглатывает свои порывы, предпочитая оставить подтрунивание над друг другом на потом. Если они выживут в этом сранном тунеле, можно будет мочить панчи примерно до утра, чтобы потом разойтись даже не зная, кто вообще был под маской. Этого узнать он и не стремится, даже хорошо, что каждый из них обезличен, зачем знать, кто тебя бесит или наоборот импонирует тебе, ведь первое может подтолкнуть на, чтобы хорошенько отыграться на волшебнице где-то за пределами пожирателей, а второе помешает трезво мыслить в случае опасности.

Трезво ли он мыслит сейчас, когда хватка с другой стороны ослабевает и волшебница чуть ли не влетает в него. Наверное, нужно было это как-то продумать, но все происходит слишком быстро. Ему чудом удается самому не рухнуть, после того как натяжение вовсе исчезает. Его будто подпирают сзади, или, нет, кажется, это стены тонеля, только с какой стороны разобрать невозможно. Есть ли вообще здесь выход или вход, кажется, что весь он затянулся одной сплошной преградой, пред которой два пожирателя совершенно бессильны. Радует только, что палочку в руках еще удается удерживать, несмотря на все нападки странных существ.

И мысль о том, что они сдохли, в принципе, не такая уж странная. Менее странная, чем происходящее. Огден, конечно, волшебник и знает, что волшебство может, что угодно, но одно дело знать и другое видеть. Один знакомый аврор ему рассказывал, как какого-то маглорожденного заколдовали так, что он три дня бегал по улице совершенно голый, в шерстяных перчатках и только, и пытался поймать леприконов, которые, по его словам украли все его сбережения. Только сбережения он просадил сам, а заколдовал его какой-то подросток, которому смеха в жизни не хватало. Икарус бы сейчас лучше бы был на месте подростка, которому смешно. Потому что вот ему-то становится страшнее с каждой секундой.

- Жива? - он слышит как она дышит слишком громко, но не видит где. Заклинания произносить опасается, кажется они сбегаются на них, хоть и превращаются в туман, если в них попасть. Но стоит ли того риск? Убьет одного, чтобы еще пять порвали его на куски? Да и пожирательница того и гляди откинется, его даже прикрыть некому.

Огден водит руками по воздуху, маленький луч света в конце и тот пропал, значит ли это, что он точно еще жив? А может в его тоннели свет не предусмотрен? Да ладно, не настолько же он прескверный волшебник, бывает и похуже, вон чего стоит дамочка рядом, или не рядом, но где-то здесь. Ему дается, что у той с жаждой крови явно более близкие отношения, чем у него, может у нее и чуйка тогда более развита? Пусть там пока активно занимается дыхательными упражнениями, нечаянно вздохнет парочку мерзких существ.

Но где его желания, а где действительность? Он замирает на секунду, потому что какое-то наитие подсказывает, что пиздец ближе, чем мгновением ранее, или не наитие, а все тот же топот маленьких ножек. Ножки будто чиркают обо что-то, раз, два и на третий где-то справа становится тепло, почти жарко. На четыре он уже явно ощущает настоящий жар, будто залез лицом прямо в камин, и ощущение это ему вполне знакомо после того раза, когда они с приятелями проверяли на спор, кто должен продержится над открытым огнем. Огден победителем, конечно, не вышел, но по крайне мере вынес для себя, что занятие это не такой увлекательно, как может показаться на первый взгляд. Сейчас оно ему увлекательным тоже не кажется.

Один плюс - тоннель озаряется светом, два минуса. в том, что взгляд падает вниз, где на коленях сидит волшебница без маски, знакомая ему волшебница, и это можно бы было считать за два минуса, учитывая, что это Розье, но второй минус в том, что существа, высота которых едва ли достигала метра, а морда едва ли напоминала что-то человеческое, стремительно бежали на них. За что хвататься в такой патовой ситуации Икарусу непонятно, и он мысленно благодарит волшебницу, которая озаботилась чем-то кроме криков.

От воды мантия становится тяжелой, неповоротливой, ткань больно прилегает к телу, участки которой теперь обезображены ожогами. На ногах кто-то висит, больно впивается чем-то острым икры, Икарус пытается их пинать, заносит ноги как можно выше, топчет, чувствуя, как прилагая больше усилий, те превращаются в тот же желтый туман, от которого сложно дышать, потому он старается зажать рукой рот, когда пинает свои жертв с наибольшим желанием.

- Идем быстрее, - он хватает ее за руку чуть ниже плеча, поднимает с пола. Совсем недалеко от него вдруг появился свет очень похожий на улицу, с которой они сюда вошли, - Давай, блять, быстрее, - повторяет он громче. Злится, что та тащится, будто они вышли на какую-то ебанную прогулку, надо ведь бежать подальше от этого места. А еще ведь где-то информаторов все-таки найти.

Только та все больше обмякает, он поворачивает голову и понимает, что от Розье там только бешенные глаза, потому что держит он одного из бешенных существ, который лязгает своими зубами. Огден с размаху прикладывает того о землю, еще и еще, хочет услышать хруст костей, увидеть кровь, потому что мелкие ублюдки в конец его заебали. Вместо этого снова туман.

- Сука, сука, сука, - снова темнота, он думал, что выбрался, думал, что они выбрались. Как ему теперь найти это подобие напарницы? Может бросить ее нахуй? Нет уже, один он информаторов искать не будет.

Он бежит на крик, видит искры, переливающиеся зубы, копну волос рядом с ними. В него почти попадают заклинанием, икарус слышит его левым ухом совсем близко, палочка на готове, но что ему с ней делать. Остается снова махать руками, пытаясь напороться на туловище Розье, и у него получается, только она как-то высоко, получасом ранее, она даже его была ниже, а теперь приходится тянуться, чтобы ухватить девушку. Церемониться здесь не приходится, его руки ползут вверх по ногам, вот и талия, Огден крепко хватается за нее двумя руками, тянет на себя, прилагая все силы. В это же время отбивается ногами от мелких ублюдков, которые пытаются сцапать толи его задницу, толи спину. А когда Розье, наконец, отпускают, перекидывает ту на плечо и бежит в неизвестном направлении, пока в него не попадают заклинанием, из-за которого тот теряет равновесие и с грохотом падает на землю. В глазах все пляшет, палочка непонятно где, а он все пытается перебирать в голове, в какой стороне может быть выход.

- Думаешь не орден нам это подсунул? А кто тогда? - мямлит он, шмыгая носом, который по всей видимости слегка пострадал при падении.

Развалиться на земле не кажется такой уж плохой затеей, когда все тело ломит, когда в нос жжет болью, когда, а что еще то делать? При встрече с этой самой землей, он видел хотя бы искры, сейчас ничего. Он точно не ослеп? От этой мысли страх растекается по жилам растекается еще быстрее, он пытается его не выдаст, стабилизировать дыхание, которое становится неровным. Кто бы там ни был в этой мгле, он его чувствует, упивается, хватается за него своими острыми, меленькими зубами, будто это тушка какого-то травоядного животного. Икарус не хочет кормить этих тварей, но чувствует как проваливается куда-то глубоко, будто в вязкую жижу.

В этой жиже его резко хватают за ногу, он вскрикивает и тьма снова возвращается, но уже какая-то не такая плотная. Он хлопает глазами, пытаясь понять, кто за него хватается, кто из двоих Розье, обе из которых чрезмерно энергичны. Хочется схватить хотя бы одну, остановить это мельтешение, сказать чтобы унялась наконец. Но рука тоже двоится, пока он не стукает сам себя по лбу ладонью, после чего четкость мира вдруг возвращается, видимо метод «клин клином» еще действует, хотя получить еще раз по голове не самая лучшая затея.

Он согласен с тем, что магия и вправду ебанутая, по всем параметрам, на которые сейчас способен его мозг. Такую магию нужно держать по дальше от людей, за семью замками, заколдованными семью заклинаниями, а на страже этой магии можно было бы поставить тех самый зеленых тварей, которые пытаются их прикончить. А пытались ли?  Кажется, что их намного больше и они намного сильнее их, раз уж смогли поднять Розье высоко над его головой, но только почему-то не убили. Икарус может и не жаловался на дефицит самоуверенности, но даже он сомневался в том, что настолько хорош, чтобы скользнуть, причем вдвоем, от неизбежности кары этих диких ублюдков. И это наводило на мысли, предположения, что кто-то с ними играет и очень жестоко, лишь бы не та собака, которая стала жертвой стол. Тут уж план и тактику разгадать было бы сложно. Но он все еще уверен, что к этому причастен Орден, все же те тоже забежали в тонель.

- Надо, - кивает он, пытаясь встать, - Может там? - он вскидывает руку перед собой, а потом понимает, что Розье-то все равно ничего не увидит. А еще понимает, что на нем больше нет маски. И когда он успел ее сбросить, а может она исчезла под действием магии этого тоннеля? Так или иначе хорошего в этом мало, но, выход, конечно, есть, не из тоннеля но все же. Вернее их всего два: скрыть лица или уничтожить всех орденосцев, прежде, чем те успеют рассказать о них. Ну или почти всех, информатора все же можно оставить, тем более, что Сольвейг так искусна в связывании.

- Сотрясение? - в принципе Икарус был бы удивлен, если бы та нашла что-то более толковое. хотя он и надеется на палочку. Вот у него в руках из защиты примерно нихуя, из нападения, разве что, кулаки. Только заклинания летят куда быстрее, чем он способен заносить свою руку на того, кого даже не видит. По крайне мере заклинания дают надежду на то, что здесь есть волшебники помимо них, он им почти что рад, с одним но, а не катились бы он в ад, примерно в тот, в котором они были с Розье парой минут ранее, или больше. Как будто он знает насколько отрубался.

Одно из заклинаний сбивает его с ног, но в этот раз он не мешкает, снова поднимается, пытается двинуться на голос пожирательницы, но та оказывается быстрее, когда врезается ему в грудь. С каждой секундой мглы становится все меньше, она уходит будто кусками, темными кучевыми облаками куда-то в землю. Сквозь них к ним пробираются уже не мелкие, но вполне опасные существа, теперь же больше похожие на людей. Икарус думает, что таким людям не грех хорошенько въебать, чтобы те стали больше похожи на тех уродцев.  А еще желательно наступить прямо на лицо, чтобы тот вкусил дикий страх, познал неизбежность своего бытия, которое ничто иное, как следствие его же «чар».

- Выберемся, только, когда расхуярим их, - ему уже не страшно, он узнал в одном из них информатора, цель снова обозначена красным а в нем закипает начинает закипать ярость, - Ты же не только собак связывать умеешь, солнышко? - Огден хочет отомстить, на его голове прибавилось седых волос за эту ночь, на голове Сольвейг, наверняка тоже.

Но на ее голову смотреть времени нет, он надеется, что та умеет отражать заклинания и хотя бы немного сдержит атаку. Сам же накидывает на себя и на Розье капюшоны мантий, хотя бы иллюзорный шанс статься анонимами. Но он уже почти смиряется с мыслью, что после этой ночи все не будет так как прежде, тревожиться о неизбежности совершенно бессмысленно, вместо этого он рыскает взглядом по земле в попытке найти свою палочку, а когда находит хватает волшебницу за шкирку, резко дергает на себя, потому что очередное заклинание пикирует прямо в нее, а одному может статься еще сложнее выкарабкаться из этой истории.

Теперь он видит, что они прямо на границе выхода из туннеля, он прыгает за глыбу камней, чтобы хоть как-то уравновесить шансы. Трое на двоих - серьезная заявочка, особенно, учитывая, что у него в напарницах вчерашняя ебанутая школьница, которой ничего не мешает просто сбежать, оставив его на растерзание ордену. И почему эти волшебники просто не сбегут? Чего они доебались вообще? Розье что их любимую дворовую собаку связала, без участия которой туннели превращаются в филиалы ада?

- Смотри, того еще до конца не расколдовало, - между ответными заклинаниями он указывает на одного из орденцев. Тот тащится медленнее двух других, так как одна его нога короткая, а другая нормальная, если, конечно, считать нормой пухлые сосиски. Кажется, ему с превращениями повезло меньше остальных, зато это преимущество для них, - Убей его, тогда остальные отвлекутся, - план кажется идеальным, вот бы не случилось осечек.

Если бы он все мог, нахуя спрашивается, здесь укротитель псин. Ах да, тут же нужно разбираться с чем-то посложнее, с людьми. Они ведь и сдачи дать могут, а не только скулить на всю округу. Он вроде даже отсюда слышит этот скулеж, который раздается будто под заклинанием Соноруса. Сдать бы ее в общество защиты животных и посмотреть на ее жалкие глазки, пока ту будут «связывать» групповыми претензиями.

- Да, давай обсудим этот вопрос, - им же не нужно скорее выбираться отсюда, - Выбирай скорее, кого бы ты хотела покалечить. Здесь никто никуда не спешит, - разве что на тот свет, но ведь и он может подождать. На мгновение ему даже показалось, что они почти в одной команде, особенно, когда оттаскивал ту с линии огня, когда оба делили один первобытный страх. Но на то оно и мгновение, что кончается примерно так же быстро, как  его терпение по отношению к Розье. Вот в нее бы он сейчас легко бы попал, может и правда попробовать? Тогда бы враги ахуели с того, что он выводит из игры своих же и подумали, что здесь им, в общем-то делать особенно нечего, ибо такой псих недолго и до себя доберется.

Все же Икарус сдерживает этот порыв, хотя меж бровью и пролегает морщинка раздражения. Он дал ей задание полегче, потому что с реакцией у Розье явно не лады, по крайне мере после того, как от той оторвали кусок волос. Краем глаза он успел заметить это печальное зрелище, от которого сводит зубы. Разбитые носы то он видел, а вот волосы отрывать друг у друга в бою еще не пробовал. Может и стоит, учитывая, как покачивалась Сольвейг после этого события. Или после встречи со стеной? Может это она хотела впечатлить врагов тем, как эффектно умеет самоубиваться? Так удивила бы лучше его, когда они заключали контракт.

Но той оценить, конечно, не дано его почти благородные порывы или порывы поскорее решить вопрос. Зато дано попадать не туда. И на что он рассчитывал? Огден бьет ладонью по своему лицу, хоть и продолжая выпускать боевые заклинания из палочки. За сегодня он уже чертовски устал пытаться выкарабкаться из лап смерти, а тут они снова начинают тянуться, когда тоннель делает вид, что он море, которое волнуется. Оон так то тоже волнуется, причем пиздец как волнуется, потому что на ногах сдержаться становится слишком сложно еще и Розье его тянет за собой к свету. А в это время один из орденцев проваливается куда-то в бездну, которая образовывается под ним в какие-то доли секунд.

Он не сразу поддается на дергания волшебницы, потому что поддается шоку от увиденного, а потом все же бежит с ней, но почему-то уже не верит в то, что есть куда бежать, в то, что все это когда-нибудь закончится. В следующий раз Розье попадет вообще в него, но там, правда, вряд ли нечаянно, зато это безумие хотя бы прекратится. Или нет. Об этом есть возможность подумать, пока пытаешься выбраться из какой-то непонятной субстанции, которая все затягивает в себя, будто она рот, а они макаронины. Огдену не очень хочется быть едой, а, если и быть, то желательно крайне невкусной, чтобы тебя выплюнули или хотя бы выблевали. Но то, что их затягивает явно не относит себя к гурманам, потому что Сольвейг то точно на вкус то еще дерьмо, которое он правда зачем-то держит за запястье, потому что той повезло чуть меньше, попав одновременно и рукой и ногой. Он видит это благодаря переливающейся жиже внутри субстанции, свет от которой падает на них. Там внутри виднеется какой-то человек, а может не внутри а по ту сторону, слишком трудно разобрать. Все это осложняется тем, что в липкой хрене застряла рука с палочкой, так что он даже заклинаниями себе помочь не может. Или может?

Он произносит пару заклинаний, пытаясь вызвать, то огонь, то воду, думая, что что-то из этого должно помочь разложиться этой херне вокруг его руки, или руке в этой херне. Скорее, конечно, второе. Но их только сильнее начинает засасывать, впору бы опереться ногами, чтобы вытянуть руку, но тогда его точно поглотит полностью, примерно как Розье. Он видит как ее голова уже начинает заходить туда, начиная с подбородка, пока она всеми силами пытается избежать своей участи. Но Огден даже дотянуться до нее не может, чтобы хотя бы попробовать помочь, стоит ли вообще пытаться, если в конечном итоге они оба окажутся в одном месте.

- Я бы попробовал тебя вытянуть за волосы, но у тебя уже особо не за что тянуть, - сказать, чтобы как-то разбавить эту неизбежность, будто он может до нее дотянуться. Что говорят в такие моменты? Прощаются? Благодарят там за что-то? Или просто радуются, что одной ебнутой волшебницей в жизни станет меньше. В принципе, вместе с ней и волшебника, но он, вероятно, сможет порадоваться каких-то пару минут, прежде, чем его настигнет та же участь.

Только он не успевает, потому что где-то вдалеке, позади него раздается пронзительный гудок, их озаряет ярким светом и липкая хрень вдруг выливается на них горячей водой. А следом Икарус видит, как на них мчит двухъярусный маггловский автобус, вместе с орденцом на капоте и еще одним где-то накрученным на колеса. Они отпрыгивают в сторону в последний момент, прежде чем и их накрутит куда-нибудь. Он пытается отдышаться, откашляться, прийти в себя после того как чуть не умер за последние пять минут. Хочется сказать, что информаторам нельзя дать умереть, но получается только хватать ртом воздух, упираться руками о стену тоннеля, пробираясь к выходу, пока он очевиден. Кажется, ничего в этом месте такого и не было, сейчас все выглядит совершенно обычно, разве что потолок немного обвалился. Как и его самообладание.   ​