Драконологом и вправду было быть круто, Уилфред даже как-то хотел им стать вместе с Эммой, но дракон в заповеднике чуть не оставил его без руки. Тогда Уилфред понял, что драконолог — это очень весело, но очень опасно, а чтобы веселиться, желательно иметь две руки. Ну или хотя бы правую, а не левую. А тот дракон метил как раз в правую. Все это ещё при Эмме было, когда они своими впечатлениями делились о будущем. Ещё тогда, когда между ними была детская крепкая дружба, а не то, что произошло потом. У Уилфреда остались лишь приятные воспоминания, в которые он старался не возвращаться, да и отцовское кресло, которое он в тот же день убрал на чердак. Значит, Уилфред ошибался, считая, что та попросту дома сидит, а так и не скажешь, что подалась она в драконологи. Приблизилась к тому, что они оба хотели.

Когда Эмма отталкивает его на том вечере и обвиняет в эгоизме, Уилфред теряется. Успев коснуться Эммы, он понял, что все то, что он прятал по отношению к ней много лет, вырвалось наружу с новой силой. Ему к себе Эмму притянуть хотелось и спрятаться от ненужных взглядов, Она же отталкивается, не отвечает взаимностью и лишь сильнее злится, это заставляет его челюсть сжать сильнее. Он бы Эмму за руку сейчас дернул на себя снова, настаивая на своем, но вдруг и вправду это сейчас нужно только ему? От этого дышать больно, а живот неприятно скручивает, поэтому Флинт лишь остается объяснять какому-то незнакомому парню, что ничего здесь не произошло такого. Всего лишь поцелуи с жирафом.

Уилфред теперь плохо спит, его вся эта ситуация беспокоит, покоя не дает, заставляет вертеться на кровати из стороны в сторону. Он даже как-то к дому Селвинов приближается, даже хочет в дверь постучать, вдруг ему откроет Эмма, а не ее заботливый, но он снова трусит, за что себя ненавидит и злится. Флинт прячет свои переживания за новой бутылкой огневиски, так как понятия не имеет, куда себя деть и что делать с тем, что происходит у него внутри. Ему снова безумно тяжело без Эммы, которая лишь в момент своей злости была похожа на ту, что он помнит. Мыслей слишком много в голове, которые покоя не дают, он забывается в объятиях какой-то случайной девицы, но ничего не помогает, та пустота, которая появилась после ухода из его жизни Эммы, возникла с новой силой и пыталась сожрать изнутри. Флинт хотел поговорить с Эммой наедине, где их никто трогать не будет, но он все еще сомневался, нужно ли ей это самой. Вдруг ее все это устраивает? Хотя у Уилфреда были сомнения на этот счет, но он не мог понять, почему она ему не хочет сказать правду.

Уилфред пару раз заходил в ее заповедник, но останавливался где-то на входе и поворачивал назад, потом долго сам самого себя корил, за то, что он ничего сделать не может. Его беспокоило то, что Эмма снова может его оттолкнуть, уже второй раз, это будет еще больнее первого, который до сих пор больно скручивает все органы, когда Флинт оживляет это воспоминание у себя в голове. Флинт берет с собой Холли на прогулку в заповедник, чтобы у него не было пути назад, ребенок же точно не даст свернуть с верного направления. Уилфред думает о том, что неправильно использовать Холли в своих целях, но и она от этой прогулки получит удовольствие. Может, на драконов посмотрит, в конце концов. Флинт останавливается на входе вновь, но Холли тянет его вперед, заставляя переступить порог, как он и надеялся. Холли его отвлекает от мыслей об Эмме, когда бросается в него снежком и звонко смеется, получая таким же снежком в ответ. Он понятия не имеет, где искать Эмму в этом огромном заповеднике, но встречает мужчину, у которого уточняет, где сейчас драконологи. Идет по направлению, но Эмму там не обнаруживает, думает о том, что она вряд ли могла ему солгать насчет этого. Спрашивать напрямую ее имя он не решался, так как все это может дойти до Селвина, а Уилфред для себя еще не понял, что чувствует Эмма по отношению к нему.

Уилфред наблюдает за Эммой издалека, облокачивается на дерево и долго смотрит, Холли уже скучать начинает, дергает Уилфреда за руку, предлагает куда-нибудь пойти дальше. Флинт же не находит лучшего способа подойти к Эмме, чем попросить Холли бросить в нее снежком. Ребенок удивляется такой странной просьбе, так как мама ей говорила, что нельзя в чужих людей пальцем тыкать или же предметами в них бросаться, но Флинт заверяет ту, что все будет нормально. Холли кивает и подходит к Эмме, бросает в нее снежок как-то нерешительно и оборачивается, ища Уилфреда взглядом. Флинт понимает, что выглядит это слишком тупо и сам от себя тяжело вздыхает.

— Холли, зачем ты бросаешься снегом в леди? - он подходит ближе и огорченно качает головой, — не стоит так делать.

— Но... — Холли вообще не понимает, что происходит, — Уилфред!

Девочка уже хочет сказать, что это он вообще-то сам попросил, но Уилфред успевает прервать ее, взяв резко на руки, из-за чего та охает.

Флинт же так открыто на Эмму не смотрит, как смотрел на том вечере, смотрит куда-то мимо.

- Стажер? — Уилфред наконец-то уговаривает себя посмотреть на Эмму, — и сколько лет ты уже стажер?

Холли удивленно смотрит на Эмму и спрыгивает с рук Уилфреда, подходит к Эмме.

— Мисс, — она говорит полушепотом, — вы драконолог? И вы можете меня покатать на драконе?

Флинт уже рад, что взял с собой Холли, которая сможет немного разбавить диалог между ними, возможно, сделает его не таким напряженным.

Снежок попадает Уилфреду в плечо и тот улыбается, она хотя бы на этой стадии его не прогоняет и, возможно, этот комок снега можно расценить как то, что она не против его компании. Флинту же кажется, что Эмма его понимала всегда, она же принимала все его предложения, которые он выдавал с завидной регулярностью. Она даже согласилась тогда вместе с ним съесть снег после собаки двоюродной тетушки Эммы, чтобы посмотреть, что с ними будет. А еще нужно было есть наперегонки, в кого влезет больше. Флинт помнит, как горло жгло от холодного снега, а неприятный собачий привкус надолго отпечатался во рту. Ему тогда не нравилось, что в этой игре никак не определится победитель, так как собачий снег уже подошел к концу, но Флинт быстро сориентировался, нашел остатки поинтереснее. Тетушка тогда еще говорила, что у Пироженки несварение желудка после нового корма, она же не знала, что в эту еду Эмма и Флинт добавляют ей еды со стола, порой смешивая их с колбочками с прикроватного столика тетушки. Зато Пироженка после этого сразу активной становилась, хвостом виляла и не затихала никогда, гавкала так громко и противно, но уже не спала целыми днями. Флинт считал, что они явно достигли успеха по вылечиванию Пироженки. Теперь несварение Пироженки он решил смешать со снегом, добавив в него комочков. Весь этот безумный коктейль нужно было испробовать и Флинт сдался первым, когда его хватило на пару глотков уже растопленного снега с жидкими собачьими экскрементами, Эмма же в этом плане оказалась более стойкой. Кажется, за этот проигрыш, Флинту пришлось принять участие в эксперименте "почему кошки приземляются на лапы, а люди — нет". Хорошо, что ветка тогда оказалась не очень высокой и Флинт приземлился на землю носом и умудрился себе отбить несколько зубов. Он тогда все совал язык в щель между зубами, пытаясь сделать ее чуть шире. Эмме тогда пришлось поковыряться у него во рту чьей-то волшебной палочкой, но язык он таки всунул.

— Сколько драконов уже успело пострадать? - Флинт, ощущая, что от него сейчас не планируют сбегать, подходит ближе, - видишь, Холли, быть драконологом не так уж опасно, если иметь за плечами заботливого мужа.

Флинт язык прикусывает уже после того, как осознает свои слова. Его тема с Селвином никак не отпускает и он сам все время возвращается к ней, возможно, сея не самые приятные мысли в голове Эмме, заставляя снова злиться.

— То есть мой папа тоже чистил драконам когти? — она морщит лицо, — и убирал за ними какашки?

Флинт кивает, подтверждая ее теорию. И не столь важно, что ее отец сейчас стоит перед ней, она же об этом не в курсе, Берта сообразила потрясающую историю о храбром драконологе, которого настигла смерть в бою с очень злым драконом. Холли в нее верила, не догадываясь о том, что Уилфред — не просто мамин хороший знакомый, который порой ее на прогулки с собой берет. Флинт боялся говорить ей правду, так как все это может просочиться куда-нибудь дальше, дойти до его жены или же, что хуже, родителей. Перед Эммой ему бояться было нечего, скорее возникало сожаление насчет того, если бы они сбежали тогда вместе, то Холли или кто-то другой мог бы быть их ребенком, а не его и Дотти. Флинт, в принципе, детей особо не жаловал, но Холли ему нравилась своим веселым нравом, который часто напоминал ему о своих же детских проделках.

Холли кивает Эмме и тут же хватает ее за руку, она уже теряет интерес к снежкам и полностью погружается в ожидание дракона, которого она никогда не видела. Она тут же начинает заваливать Эмму вопросами о том, кусал ли ее дракон и много ли драконов она уже успела вычистить.

— Уилфред тоже хотел стать драконологом, как ты, — она улыбается Эмме, — но сказал, что дракон ему чуть ли руку не откусил, поэтому передумал и стал...не знаю, просто Уилфредом. А тебя тоже дракон за руку кусал, да? Я бы не испугалась, если бы дракон мне руку попробовал откусить.

Найти Эмму было не так-то просто, но ее поиски по заповедникам занимали его мысли и отвлекали от рассуждения на тему о том, что могло бы быть, если бы они тогда поступили иначе. Прошлого не вернуть, поэтому Флинт пытался вернуть себе Эмму хотя бы сейчас. Или же попытаться вернуть.

— Пару сов, - протяжно начинает Уилфред, — еще пару сов. И еще. И вот я уже знаю, в каком заповеднике тебя искать.

Флинт не вдается в подробности о том, что ему пришлось вспомнить всех знакомых с Эммой на двоих, чтобы разузнать у них, где та теперь может работать. Не сказал о том, что вопросов задавали много, от которых Уилфред пытался отмахнуться. И то, что вся информация об этих поисках вполне себе могла дойти и до ее мужа, тоже возможно, хотя Флинт просил об этом не распространятся, но чего стоят слова?

Когда они подходят к клетке со спящим драконом, Холли замирает и прикрывает рот ладонью, чтобы не завизжать от радости. Драконов она только на карточках видела, а теперь могла наблюдать это огромное существо своими глазами. Эмма ее в глазах тут же выросла от уборщика какашек до почти драконолога, который чистит им когти. Флинт в это время позади Эммы встает и тоже на спящего дракона смотрит, которого совсем будить не хотелось, они же и вправду огнем швыряются. Флинт как-то выпил какое-то зелье на тему драконьего огня изо рта, но где-то ошибся в рецепте. И при попытки продемонстрировать свое умение в зельеварении, сжег свои штаны и кресло, на котором сидел, кто же знал, что огонь будет не изо рта. Он касается рукой ее свободной ладони и на секунду глаза прикрывает, чувствует, как внутри снова все гореть начинает, как десять лет назад. Он касается губами ее макушки и вдыхает побольше воздуха, который сейчас для него Эммой наполнен. Наклоняется и берет в руку снег, смешанный с какой-то грязью. Он рукой резко ее по лицу бьет, размазывая  этот снег с грязью, из-за чего не выдерживает и смеется. Дракон же открывает глаза.

Флинт на секунду нахмурился на вопрос Эммы о том, его ли это дочь. Он, конечно, не отличался большой степени приличия и не всегда укладывался в нормы морали, но дети никогда не интересовали, особенно после того, как они все вместе праздновали чье-то день рождения из кругу семьи, там было огромное количество каких-то дальних родственников, о существовании которых Флинт лишь смутно догадывался. Ему тогда было лет пятнадцать, когда девочка лет десяти проявляла к нему какое-то странное любопытство. Уилфред на это сначала внимания не обращал, пока ее руки не начали случайно скользить по бедрам, задевая ширинку штанов. Уилфред тогда сильно испугался и из-за паники даже не мог пошевелиться, дыхание перехватило, а глаза нервно бегали из стороны в сторону. Где-то в этот момент как раз сидела Эмма неподалеку. Она еще какие-то грязные штуки ему говорила, стоя за спиной, Уилфред уже не знал, куда ему деваться и что с этим делать. Ему повезло, что кто-то ее позвал, а Уилфреду удалось вырваться и сбежать от нее в соседнюю шок. Для него был шок, когда он узнал, что это была некая кузина, которая поставила неудачный эксперимент с магией, но его потом еще долго дети пугали, он вздрагивал каждый раз, когда какая-нибудь первокурсница проходила мимо него в Хогвартсе.

Флинт шепчет ей, что да, это его дочь. И вообще ему казалось, что они внешне похожи, поэтому сомнений быть не должно, хотя и хотелось бы, чтобы та больше в Дотти пошла.

Холли же от историй Эммы была в восторге, она смотрела на нее с широко распахнутыми глазам и внимала каждому слову. Холли касается пальцем дырки в куртке Эммы и охает от восторга, статус Эммы в глазах ребенка все повышается и повышается. Она представляет, как дракон поднимает девушку в воздух, а та каким-то чудом заталкивает его в клетку. Она дергает ту за руку и просит рассказать что-нибудь еще интересное и говорит о том, что Эмма скоро обязательно станет настоящим драконологом.

Уилфред снимает собственное напряжение тем, что размазывает снег по лицу Эммы. Если он обойдется без этого, есть вероятность, что он позволит себе что-нибудь более лишнее, чем просто прикосновение к ладони и касания ее волос. Уилфреду много хочется ей сказать и прощения попросить за то, что оставил ее и не попытался найти, когда Хогвартс окончил. Бросился в омут своих проблем, которые появились сразу же после окончания школы. Там и родители уже приготовили невесту ему подходящей чистокровности, но Флинт с детства эту девушку не переносил, поэтому мысль о сожительстве с ней, вызывала в нем лишь неприятные ассоциации. Флинт сбегает с Дороти и погружается в жизнь среди магглов, которая кажется ему безумно сложной и непонятной, он старается в ней разобраться, а там уже и Дороти беременна, что прибавляет проблем в их совместную жизнь. Нужно было как-то работать, справляться с теми вещами, которые просты и понятны для магглов, но очень странные для Флинта. Кажется, он так и не смог привыкнуть к гудкам машин, которые несутся по дороге с огромной скоростью, к трубкам, которые могут зазвонить в любой момент и оттуда послышатся чужие голоса. К экрану, из которого говорят магглы и показывают всякие истории, к совместной жизни с Дороти, в конце концов. Поэтому все это заканчивается так, как заканчивается, но длилось настолько долго, что Эмма уже успела выйти замуж и забеременеть. Флинту стоило хотя бы сову Эмме послать, напомнить о себе, но тот молчал, уже задвинув все мысли и впечатлениями, которыми он так горел раннее.

Флинт пытается в сторону дернуться, но чувствует, что кто-то его за капюшон держит, а потом холодный ком снега касается горячей шеи и спины. Уилфред вскрикивает, но в то же время смеется, пытаясь вытряхнуть из себя снег, который проваливается все дальше и дальше, неприятно касаясь кожи. Он забывает, что рядом с драконом не стоит шуметь. Огонь касается руки Эммы и тут уже становится не очень смешно, весело только Холли, которая завороженно наблюдает за огнем на руке Эммы. Уилфред сначала Холли оттаскивает от Эммы, чтобы огонь не перекинулся на ребенка, а после выпускает заклинание, которое обливает Эмму водой и тушит огонь. Уилфред немного перестарался, поэтому вместо всего лишь руки, Эмма становится облита ледяной водой полностью. Куртку и вещи пропитываются водой быстро. Дракон же хотя бы немного успокаивается, но на улице  мороз, а Эмма была облита ледяной водой, что может не очень хорошо на ней сказаться. Пока дракон не успел снова вспомнить о том, что рядом с ним чужаки, Уилфред берет за руку Эмму и Холли и перемещается, при помощи порт-ключа, в дом, где жила Холли. Сестры Дотти дома не было, поэтому она и отдала Холли Уилфреду на какое-то время, зато их встретило тепло небольшого и аккуратного домика. Дом в два этажа, вещи в нем были аккуратно расставлены по своим местам, а на кухне покоилось то, чем Холли должна была питаться в ее отсутствие, если Флинт забудет предложить ей поесть.

— Холли, — он уже стягивает с Эммы ее мокрую куртку, с которой все еще текло рекой, — сделай Эмме чай и посмотри какой-нибудь плед..

Девочка тут же кивает и убегает на кухню, оставляя их наедине. Флинт сбрасывает свою куртку и начинает стягивать куртку с Эммы, чтобы избавить ее от лишнего ледяного груза. Заклинанием подталкивает к себе кресло, чтобы усадить на него Эмму и все равно, что это кресло проносится мимо так быстро, что сбивает небольшой столик, которой тут же заваливается на пол, создавая беспорядок. Он и сапоги с нее заклинанием снимает, а из них тут же вытекает вода грязноватого цвета на чистые полы. Берта его убьет, если ее любимый паркет вдруг вздуется. Он уже и за свитер ее тянет, приподнимая его, взгляда от Эммы не отводит, а руки сами под свитер скользят, теплые ладони поднимаются по мокрой коже. Флинт касается ее губ почти спонтанно, как и его руки, которые уже Эмму прижать к себе пытаются. Здесь их точно никто не увидит, не потревожит кто-либо из знакомых Эммы, которые всегда готовы рассказать ее мужу о том, чем занимается миссис Селвин. Флинт отрывается от этого поцелуя быстро, он получается резким, да и сам Флинт готов, что Эмма его сейчас оттолкнет и сбежит куда-нибудь, вот только этого совсем не хочется. Рядом с Эммой приятно, будто так и должно было быть всегда, он не чувствует того, что делает нечто неправильное. Для него — так и должно было быть с самого начала.

— Прости меня, — Флинт смотрит ей не в глаза, а куда-то в область шеи, но тут же поднимает на нее взгляд вновь, - я очень скучал.

— Тебе нужно согреться, — Флинт настаивает на своем, так как не хочет отпускать ее к Оделлу, который делает из нее ту самую чистокровную леди, пряча за ней настоящую Эмму, - а потом уже пойдешь домой, никто ему ничего не расскажет.

Флинт надеялся, что она домой не пойдет, а останется с ним, как в ту ночь, когда Оделл звал ее с собой, а она выбрала залечивать его рану на голове, а после и вместе ночь провести. Для него до сих пор вся эта ночь — нечто немыслимое, то, что тепло по телу моментально разливает, ведь когда твои желания сбываются, становится немыслимо приятно, как тогда. Ему и тех двух недель было мало, ведь он надеялся, что все это бесконечно, что дальше будет все замечательно и не будет никаких Селвинов, разъяренных матерей и проблем. Будут другие проблемы, но Флинт тогда был готов решать их вместе, он был готов брать ответственность за то, что произойдет дальше. Вот только ничего не случилось, поэтому и ответственности Уилфреда тоже не случилось, поэтому существует Холли и мертва Дотти. Все слишком крутится вокруг одного и того же.

Уилфреда же пугал страх Эммы о том, что кто-то может рассказать об их встрече Селвину. Тот, конечно, тот еще уебок, но вроде бы не отличался агрессией в сторону Эммы, сейчас же Флинт начинал уже сомневаться в своих суждениях и ему становилось за Эмму тревожно. За ту панику в глазах, которые он успел разглядеть, ему после такого совсем не хочется ее Селвину возвращать, а вдруг там все слишком плохо, но она молчит? Она же солгала ему насчет ребенка, почему же не может солгать о другом, представив жизнь ничего такой, когда она напоминает кошмар?

Флинт чувствует прикосновения Эммы к своим щекам и от этого дышать становится легче впервые за долгое время, он чувствует себя на своем месте, а эти прикосновения именно те, которые он так долго ждал. Уилфред только сейчас понимает, что за все это время, которое они находились в разлуке, Уилфред только Эмме отдавал все свои мысли и действия, прикосновения к ней были иными, не такими, как к другим девушкам. Флинт чувствует эту разницу только лишь сейчас, когда ему не хочется убирать ее мокрые ладони со своего лица.

Уилфред вздрагивает, когда Эмма начинает плакать и закрывать лицо руками, ему казалось, что это был тот самый момент, после которого должно быть всем хорошо. Попытка в счастливый финал, который не успел случиться. Ее обвинения ударяют больно, укалывают его холодными и острыми иглами, из-за чего Флинт передергивает плечами, он физически ощущает всю ту боль, что успел принести Эмме своими громкими обещаниями, которые так и не сдержал. Он сдержал их, но только для себя, выкинул Эмму из головы, сдался и нарушил все данные обещания. Смотря сейчас на слезы Эммы, Флинт стискивает челюсть покрепче и пытается собраться с мыслями. Уилфред, в общем-то, никогда не умел винить себя в собственных ошибках и чувство вины было в нем развито слабо, но эта ошибка даёт о себе знать, закапываясь во внутрь, как червяк в землю. Здесь виновата не Эмма, а он. Эмма понятия не имела, что Флинт сбежит не с ней, а ей даже не предложит, сделает вид, что все забыл. Поэтому он сейчас нервно перебирает собственные пальцы.

— Я больше никуда не уйду, — Флинт садится возле нее на колени и берет в ладони ее лицо, как делал это на последнее их совместное Рождество, убирает пальцами с лица ее слезы, — я не готов больше тебя терять.

Флинт чувствует, что в своих словах он снова зацикливается на своих желаниях и впечатлениях, он пытается подобрать более подходящие слова, но он не умеет, откуда ему знать, когда все это время эгоистично следуешь лишь своим желаниям? Лишь раз, когда он решил подумать об Эмме и не подойти к ней после своего возвращения, он решил сделать жизнь Эммы лучше, не впустив в нее себя вновь, оказывается, нужно было поступить наоборот.

Он касается губами ее шрама на лбу, спускается ниже, целуя ее мокрые щеки, он раньше не видел, чтобы Эмма плакала так сильно.

— Иди сюда, — Флинт снова запускает руки под ее свитер, но теперь в попытках его снять, — иначе ты ещё и замёрзнешь из-за меня.

Он снимает свой и надевает его на Эмму, не обращая внимания на попытки сопротивления. Холли уже к этому времени принесла плед и отдала в руки Уилфреда, тот накидывает ей его на плечи.

— Эмма, — он заглядывает ей в глаза, — я обещаю, что буду с тобой, если ты этого захочешь. Ты только представь, целых четырнадцать лет мои мысли занимает лишь Эмма Корнфут, даже если я стараюсь убедить самого себя в том, что это не так.

Где он был? Для всех, кто его знает из магического мира, был он в Индии, подальше ото всех. Ведь в Индию же никто не полетит в здравом уме, так казалось самому Флинту. На самом деле, он прятался в маггловском мире, где жизнь казалась в разы сложнее, а чистокровность, которой все так гордятся, ничуть ему не помогала. Наоборот, в некоторых моментах даже мешала, когда нужно было пачкать руки там, где обычно справлялись домовики. Эмма тогда должна была разделить с ним все эти радости обычного мира, но вместо этого, вышла замуж за Селвина. Похоже, вариантов у нее тогда было не очень-то много.

— Я разведывал обстановку, — Флинт пытается хотя бы немного перевести все это в более легкое русло, — чтобы потом забрать тебя с собой.

Он нервничает, поэтому все выходит даже хуже, чем обычно. Они даже как-то решили посоревноваться в самых дурацких шутках на свете, подходили к случайным ученикам в Хогвартсе, не давали пройти мимо, пока несчастный не оценит их мастерство. Ходили себе и набирали баллы на команду слизерина и рейвенкло, а у тот, у кого дурацких шуток оказывалось меньше, ходил и вылизывал котлы. Кто знает, что в них варили. Это была своеобразная рулетка, в которую Флинт тогда проиграл, так как Эмма умела шутить еще хуже. Было весело, когда Флинт слизал остатки раздувающего раствора, его рука тогда настолько огромной, что ее можно было толкать Эмму в спину, а та не выдерживала удара и катилась на животе по надраенному полу. Эмма тогда сказала, что есть пингвины, которые так по льдинам катается, поэтому следующие катания несли с собой еще и попытки разбежаться, а Флинт своей рукой огромной придавал ускорения. Это было весело, пока Эмма не сбила с ног какого-то профессора, который, по рассказам однокурсников, еще и голову себе слегка разбил. Благо Эмма и Флинт успели скрыться с места преступления быстрее, чем профессор успел очнуться. Руку потом долго восстанавливать пришлось в Больничном Крыле. Сейчас бы кто-нибудь из Мунго заставил Эмму прекратить плакать, так как у Флинта не получалось, казалось, что она плакала из-за его слов и прикосновений только сильнее.

Уилфред морщится, когда слышит о приеме, он не верит, что Эмма могла так сильно измениться за это время. Она же ему только-только в него снегом бросалась, а теперь говорит о каком-то важном приеме. Почему-то Уилфред не верит, что люди могут так сильно поменяться, даже если обстоятельства в их жизни успели прогнуть под себя. Уилфреду так и хочется вернуть свою Эмму, ту, которой плевать на все эти мероприятия, которая специально приходит на какой-то званый ужин в рубашке Уилфреда, которая на пару размеров явно больше, а Флинт на себя пытается ее кардиган натянуть, но получается только лишь на плечи накинуть. Миссис Флинт вот-вот и искрами из глаз стрелять начала бы, она вообще всегда считала, что дружба их до хорошего не доведет. С какой-то стороны, она даже была готова к произошедшему, так как ей сложно было не заметить те взгляды, которые Уилфред бросал на свою подругу. И ту посаду, которую они до конца собрать так и не смогли, она заметила сразу, но решила подождать, когда можно было бы их застать в не самый подходящий момент. Поэтому и Мистера Флинта она отправила в свой кабинет сама, под каким-то дурацким предлогом, она все это рассказала Уилфреду после того, как тот из маггловского мира вернулся. Флинт тогда был безумно зал на свою мать, но полностью подчинен ее желаниям и действиям, так как при неповиновении, его обещали выгнать из дома. Уилфред тогда же слишком напуган и растерян был, поэтому согласился на все условия. Он не уверен, что у него были шансы поступить как-то иначе, слишком нервно, когда за твоей спиной убитая бывшая и ребенок, которого ты подкинул ее сестре. Но слова о дочери, которой не существует, его злят. Она продолжает лгать, пытаясь как-то Флинта от себя отогнать, а тот упорно отказывается. Берта в него тоже метлами бросалась из-за его желания наконец-то принять участие в жизни дочери, но она сдалась, а Уилфред верил, что и с Эммой все получится.

— Ты все еще не научилась мне лгать, — Уилфред головой качает, - нет у тебя дочери, Эмма, я это еще тогда понял. И неужели для тебя что-то значат все эти приемы? Мне казалось, что ты их всегда воспринимала, как нечто усыпляющее, а теперь считаешь их неотъемлемой частью своей жизни?

Уилфред никак не мог построить с ней диалог, найти подходящие слова, успокоит, он вообще всегда плохо успокаивал, поэтому со слезами Эммы ему было тяжело справляться. Флинт успевает заметить синеватые следы у нее на запястьях, но быстро моргает, надеясь, что ему это сейчас привиделось. Иначе чувство вины, которое и без этого уже неплохо жрало его изнутри, заставляя стенать, могло лишь сильнее погрузить в пучину самобичевания, которая для Флинта являлась чем-то плохо изведанным.

Он сильнее укутывает ее в плед и садится на подлокотник, наклоняя Эмму на себя. Он думает, что было бы намного лучше, если бы с Селвином произошел какой-нибудь несчастный случай. Ведь ситуация, когда муж или жена умирают случайной смертью, встречается повсюду, так почему бы в ней не принять участие Оделлу? Тогда Эмма перестала так сильно плакать и Уилфреду было бы спокойнее.

— Так а мы разве не дружили? - он удивленно смотрит на Эмму, — или это я решил украсть на каникулах парочку ниффлеров у моих соседей, а эти создания еще разнесли гостевую комнату и укусили одного из домовиков. Мне казалось, что ничего и не изменилось вовсе, просто ночами стало не так холодно.

— А ниффлеры кусаются? — Холли выглядывает из-за стены, за которой пряталась и слушала их разговор, она все же решается подойти с кружкой чая к плачущей Эмме, — а почему ты плачешь? Это Уилфред виноват, да?

Она брови сводит, как обычно это делает Уилфред, сам же он головой отрицательно качает и касается ладонью мокрых волос Эммы.

— Эмма просто все время ходила очень серьезная, - она говорит с Холли спокойно, а сам руку с головы Эммы не снимает, — а теперь, представь, она плачет из-за того, что порядочные леди снежками не бросаются в людей. Глупость, правда? Тоже считаю, что из-за такого плакать не стоит. Эмма просто боится, что все узнают, что она смеяться умеет.

Да ничего он разведать не успел, лишь приобрел несколько бесполезных скиллов по выживанию в маггловском мире.

— Если ты когда-нибудь, — начинает Флинт, смотря на Эмму, — захочешь попробовать что-нибудь маггловское, то я спец по картошке фри. Нет, серьезно. Мне за это платили деньги. Так что с голоду теперь ты не умрешь.

Флинт с содроганием вспоминает запах этой картошки, которым он успел пропитаться. Он помнил, как долго свою одежду стирал, да и себя заодно. Маггловская работа казалась ему ужасной, особенно, когда раскалённое масло попадало на кожу. Именно в такие моменты ему хотелось вернуться в магический мир, где и работа попроще, да и приятнее. А когда его о чем-то спрашивали, к примеру, о каком-нибудь популярном фильме или сериале, который смотрел каждый уважающий себя маггл, Флинту тогда только кивать оставалось, делая вид, что тот в теме. А потом просить Дотти рассказать о том, что это такое и как они это вообще смотрят. Для Флинта до сих пор этот мир намного сложнее, чем тот, где можно палочкой махнуть и пожар на рукаве потушить, у магглов все намного сложнее, от этого у него долгое время голова шла кругом.

— Как? - Флинт тяжело вздыхает, — помнишь, как родители купили мне на день рождения торт, но кто-то на нем написал, что я кретин? Ты ещё тогда утверждала, что это не ты, а мой кузен Лестат, чьего голубя я выпустил прошлой зимой? Твои вещи тогда оказались ещё в остатках этого торта и тебе пришлось задержаться ещё на пару дней, пока домовики решали проблемы с твоими грязными вещами.

Уилфред решил не упоминать о том, что у него в тот раз было два подозреваемых, поэтому досталось не только Эмме, но и ещё кузену, чья любимая крыса решила выбежать на улицу в октябре. На самом деле, Флинт часто ловил Эмму на лжи, которая была адресована конкретно ему, а вот остальным лгать у нее получалось всегда лучше, чем у него. Поэтому именно Эмма шла решать проблемы с профессорами в школе, когда в туалетах появлялись огромные мертвые кошки или же кого-то ловили с грибами из запретного леса. Ей удавалось с лёгкостью отрекошетить от себя подозрения, придумав очередную историю. Правда, это было сложно сделать, когда у тебя под кроватью, в комнате для девочек, прячется Флинт и пытается не засмеяться, зажимая рот уже двумя руками.

— Как мне? — Флинт смотрит на выглядывающую из-за угла Холли, — вообще-то я планировал оставить ее в лесу, но одна маггла подсказала мне, что это не самая хорошая идея, так что Холли спасла чистая случайность. И наличие у Дороти сестры. Тебе же не сто двадцать восемь лет, чтобы так переживать из-за этого.

Флинт не понимал в этом отношении Эммы и не мог понять, что она чувствует. Зачем ей все это, ему казалось, что просто скрасить жизнь рядом с Селвином, сделав ее хотя бы немного разнообразнее. Он почти всегда мог взять Холли на прогулку, но до сих пор не был уверен в том, что справился бы с ней двадцать четыре на семь. Холли, чья улыбка радовала Флинта с каждым месяцем все сильнее и он находил в ней то, что не мог найти в сыне, который, казалось бы, был рядом. Холли воспитывалась в более простых условиях, а Берта, которая не была готова к появлению случайных детей под ее дверью, приучила Холли к самостоятельности, что порой помогает ей выживать в присутствии Уилфреда, который пару раз точно где-то да забывал ее.

— Вот ты просто представь, — он не совсем знает, стоит ли заводить эту тему, — если бы у нас с тобой были дети. Им разве не опасно было бы жить с нами? Сегодня мы будем выращивать мандрагор и проверять барабанные перепонки друг друга на прочность, а завтра решим, что соседский мальчик слишком подозрительно подглядывает за тобой обнаженной в окна и его бы было бы неплохо закинуть на ту высокую ветку дерева, чтобы проверить, сможет ли он приземлиться лучше, чем я тогда лицом в землю. Или же решим посоревноваться между собой в этом.

Говоря все это, в голове крутятся мысли о том, что так оно и было бы. И ничего плохого в этом нет, и ребенка бы они вырастили неплохого, возможно, слегка дерганного и нервного из-за вечного шума дома и происшествий, но неплохого же.

Уилфред языком громко цокает, когда Эмма говорит о взрослении, от которого до сих пор Флинт пытается бежать. Не обращать внимания на то, что ему вообще-то скоро тридцать, от ведь маги живут дольше магглов, тогда к чему спешка? Он пытается откинуть от себя все проблемы, которые связаны с напряжённой атмосфере в его собственном доме из-за того, что Уилфред ставит в игнор ребенка и жену. Пропадать обе угодно, но только не там. Не ставить в проблему то, что Эмма замужем и все это не очень-то правильно. Для Уилфреда не очень правильно то, что у Эммы синяки на запястьях не из-за того, что они решили друг другу запястья веревкой перетянуть и проверить, через сколько они неметь начнут, а потом что кто-то сделал это другой и это явно не было всего лишь шуткой.

— Она говорит, что это компромисс, — Уилфреду не хочется говорить о своей жене, — я хожу с ней на приемы, а она не вдается в подробности того, где я, — Уилфреда от них тошнит, но он переступает через себя и улыбается людям, чьи имена никак не может запомнить, —  а ты ходишь на них из-за любви к Оделлу? Не хочешь его расстраивать, а то он больно хватает за руки?

Холли подходит почти вовремя, на всей этой истории про ниффлеров, которые помогли им в тот день. Флинт помнит, как тяжело было делать вид, что ничего не изменилось, сидя рядом друг с другом за обеденным столом при его семье и касаясь друг друга руками под столом. Сейчас уже Уилфреду кажется, что все было слишком заметно, а им же тогда казалось, что скрываться удается прекрасно.

— Ты тоже его ела, — ему не хочется выпускать из объятий Эмму, поэтому он приобнимает ее за плечо и снова плед поправляет, — ты же обещаешь Холли, что завтра мы встретимся и вы вдвоем забросите меня в какой-нибудь сугроб? Так и быть, разрешу себя ещё закопать.

Он выжидающе смотрит на Эмму, Уилфред понимает, что снова пытается надавить ее если не через себя, то через Холли. Холли же будет ее ждать, а она не он, которому проще отказать, объяснив, что она вообще-то замужем, хотя и брак ее вряд ли можно назвать счастливым. Холли тут же кивает и уже спрашивает, куда они пойдут: снова ли в заповедник или куда-то ещё.

— Шоколадное печенье? — Холли задумывается над ответом, понимая, что она вообще все сладкое любит, поэтому выбрать сложно, - я принесу.

Холли убегает в другую комнату, снова оставляя их одним.

— Не ходи к Оделлу, — он поднимается с подлокотника кресла и присаживается на пол возле Эммы, чтобы удобнее было обхватить ее ладони с кружкой чая своими, — я что-нибудь придумаю со всем этим.

Уилфред бы и сейчас предложил ей бежать, но это значило, что с Холли нужно было расстаться и больше ее никогда не видеть, это его останавливало, так как он успел прикипеть к ребенку за время их общения. У него только мысль одна в голове крутится — сделать на одного Селвина в этом мире меньше, он уверен, что никто и не заметит этой потери, но не озвучивает ее.

Флинту странно слышать, что он во всех этих родительских делах ничего, учитывая, что он себя родителям плохим считает, он не упоминает то, что с Холли начал общаться всего лишь где-то год или полтора назад, полностью сбросив ее на воспитание Берте. Он даже не видел в этом ничего плохого,  пока Дотти все чаще в кошмарных снах не стала к нему приходить. Флинт посчитал, что это эдакий знак, который напоминает ему, что у него вообще-то ребенок ест, которого он бросил без зазрения совести. Сейчас же он будто пытался наверстать упущенное за столько лет и почему-то Флинту кажется, что он даже почти справляется. Со своим же отцом он общался мало, все воспитание на себя пыталась взять мать, у которой получалось плохо, она злилась за это на себя, но больше от этого не стараться не стала. Сейчас же, по сути, Уилфред повторял поведение своего отца, который закидывал сына в игнор при любой удобной возможности. Уилфред помнит, что ему тогда было обидно за это, он пытался понять, в чем же дело, поэтому привлекал к себе внимание любыми способами, а потом появилась и Эмма, которая поддерживала все его выходки. Далее это уже превратилось в некую приятную и нескончаемую игру, в которой Флинт всячески старался победить, подставив Эмме очередную подножку или кинув ей в лицо какое-нибудь плотоядное растение в надежде, что то оставит Эмму без носа.

— Это были бы игры на выживание, — Уилфред себе представляет это чем-то приятным, поэтому мысли о том, что они лишены общего в этом плане, наводят на него щемящую боль, — так что да, ты права.

Он соглашается с ней, чтобы больше эту тему не поднимать, которая вызывает приятные воспоминания, смешанные с фантазиями о прошлом, которого не было. Можно предположить сотню самых потрясающих сценариев, которые приятно рисовать у себя в голове, прикрывая на секунду глаза. От этих мыслей сердце свой стук ускоряет. Ему хочется Эммы от Селвина забрать как можно дальше, может, в другую сторону, может, в ту самую Индию, в которой он никогда и не был. Пускай он их ищет, а Флинт постарается сделать так, чтобы их никогда не нашли. Намного лучше постарается, чем в тех попытках остаться незамеченными, когда эмоции перевесили здравый смысл, когда прикосновения Эммы значили намного больше, чем косой взгляд родителей в тот момент, когда Уилфред осторожно касается ладонью ее бедра, думая, что никто этого не видит; когда он шепчет ей что-то на ухо, из-за чего щеки Эммы покрываются румянцем прямо при его родителях.

— Кто сказал, что я манипулирую? — он делает удивленный вид, — Холли явно не против завалить меня в снег за то, что я летом случайно выпустил ее воздушного змея, который так и не вернулся к ней.

Эмме тоже было за что отомстить ему, может, хотя бы так свою обиду выместит за время долгой разлуки, а Уилфред не против и потерпеть. Конечно, после этого Эмме тоже придется в снегу поваляться, после он ее обязательно согреет, как согревал тогда на каникулах, когда казалось, что от камина такого жара не сходит, как от их прикосновений друг к другу.

— Пока она к ним равнодушна, — Уилфред бы и сейчас выловил назло родителям какого-нибудь дорогущего карпа, — это она просто карпов не видела в отцовском пруду. Все хочу их выловить всех, а потом свалить на соседскую кошку.

С кошками у них всегда было как-то трудно. Вот, казалось бы, обычное домашнее животное, мяукает себе спокойно, ласкается там, но у них всегда выходит с ними не очень. То они превращают кошку в гигантского монстра, то одну из них приходится закопать в саду, а после выкопать и подарить Эмме на день рождения в виде чучела, предложив его, как подарок ничуть не менее оригинальный, как поездка на кентавре. Интересно, осталось ли это кошачье чучело где-нибудь на чердаке?

Сначала Уилфреду кажется, что ему показалось, он переспрашивает Эмму о том, что она сейчас сказала, до того момента, как ее слова провоцируют в горле комок. Уилфред тут же сам взгляд отводит и пытается посчитать хотя бы до пяти, чтобы взять себя в руки, а ладони только сильнее сжимают ладони Эммы, он уже не замечает того, как давит на них.

— Ты сейчас говоришь это специально? - говорить больно, поэтому Уилфред говорит тихо, а где-то в голове рушится картинка того их возможного будущего, которое казалось вот-вот и наступит, нужно лишь только приложить немного усилий, — чтобы я ушел, но это же ложь, верно?

Флинт сам себя убеждает в том, что слова Эммы — это лишь попытка прогнать его. Не может же она не любит его после того, как сейчас целовала за спиной у Оделла, но ее слова так и прокручиваются в голове, как заевшая пластинка. Холли уже с тарелкой печенья подбегает и Эмме протягивает, но чувствует то напряжение, которое витает в воздухе между Эммой и Флинтом, поэтому растерянно отходит в сторону и губы поджимает.

— Ты же не можешь любить Оделла после этого, — он кивком головы указывает на следы на запястьях, которые она прячет под свитером, — я не верю тебе.

Флинт руки свои до последнего не опускает, все за Эмму хватается, будто за веревку спасительную, будто всех этих слов и не было. Он не хочет верить в то, что может оказаться правдой.