› rose williams ‹
EMMA FRANCISCA, SELWYN (nee. CORNFOOT), 29
› чистокровный› хогвартс: рейвенкло'69 › стажер драконолог › нейтрал«« IF YOU TELL THE TRUTH, YOU DON'T HAVE TO REMEMBER ANYTHING. »»
[indent] › МЕСТО РОЖДЕНИЯ, МЕСТО ПРОЖИВАНИЯ.
Британия, Графство Глостершир
Британия, Лондон, Родовой особняк Селвинов
[indent] › СЕМЕЙНЫЕ УЗЫ И ЦЕННОСТИ.
Одилия Корнфут - мать, 49 лет /Домохозяйка/
Гектор Корнфут - отец, 56 лет /Мунго. Заведующий отделением ранений от живых существ/
Дольф Корнфут - брат, 32 года /???/
Оделл Селвин - муж, 31 года, ПС, ММ, Заведущий. ОТДЕЛЕНИЕ ТРАВМ ОТ РУКОТВОРНЫХ ПРЕДМЕТОВ.
[indent] › НАВЫКИ И СПОСОБНОСТИ.
Родители не так, чтобы сильно обременяли Эмму всяким там учениями, тем более, что в их жизни не было налета чистокровных с этими их этикетами, языками и тому подобным. Она, конечно, владеет родным языком, и еще парочкой диалектов соседних регионов. Также, пришлось так или иначе овладеть хотя бы базовыми знаниями по германской группе языков, иначе проживание там могло быть стать чуть большей проблемой. чем была на самом деле. Знает она также немного и про то куда стоит пихать пальцы, восседая за фортепиано, но зрелище это для самых искушенных зрителей (даже не слушателей).Из особых способностей стоит отметить какую-то особую взаимосвязь с животными волшебными или не очень. Возможно дело в том, что рядом с домом ее родителей была ферма, да и вообще в их доме всегда были животные. Так еще однажды их пригласили в Румынию посмотреть на драконов, с которыми работает ее дядюшка. Так или иначе, Эмма всегда испытывала какой-то особенный трепет к животным и в части знаний ( в школе), и в потребности во взаимодействии.
Владеет бытовой магией, немного защитной магией, а также сдавала экзамен на трансгрессию.
«« HAPPINESS CAN BE FOUND, EVEN IN THE DARKEST OF TIMES, IF ONE ONLY REMEMBERS TO TURN ON THE LIGHT. »»
[indent] › ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖА.
Эта жизнь неизбежно делит нас напополам.Сначала было детство. О, Эмма помнит его лучше, чем настоящее, оттого ли, что в настоящем ее ждет куда больше разочарований, впрочем, как и нас всех. Она помнит зеленые поля, по которым бежала босиком, острая трава то и дело обжигает детские пятки, но это даже приятно. Приятно было и то, как осеннее солнце заботливо скрывалось за горстью облаков, чтобы измученные от жары жители могли вздохнуть освежающей прохлады. Где-то вдалеке стоял дом из камня, еле различимый в тени вековых деревьев, которые в свою очередь скрывались за чем-то похожим на ограду. Эмма помнит. Помнит как смеется скатываясь кубарем с лестницы, потому что брат придумал новую не слишком умную игру. Ей, конечно, больно, но смешно больше, от глупости, от адреналина, от того, что она ребенок. Мисс Корнфут часто смешно, потому что есть над чем смеяться. Потому что ребенок неизбежно впитывает то, что видит, а видела она то, что можно жить с душой на распашку.
Впрочем, одной души, конечно, мало. Помимо нее, Корнфуты и дверь держали на распашку, что не выходные, то находился повод для праздника, разве что, кроме тех случаев, когда поводы находились для траура. Так или иначе Эмме было хорошо. Могло ли быть лучше? Очевидно предела совершенству нет, но жаловаться было не на что, по крайне мере так кажется Миссис Селвин по происшествию времени. Все же нельзя забывать, что память - вещь довольно коварная и нередко приукрашивает или наоборот сгущает краски над воспоминаниям. Ни в чем нельзя быть уверенным до конца.
Вероятно, этой истине стоило бы уделить чуть больше времени, чтобы жить было чуть проще, но Эмма предпочитает ей пренебрегать. И, наверное, это даже хорошо. Может потому в школе она никогда не испытывала дефицита в общении, да и просто в обществе. Жаль только вся эта открытость вовсе не гарантирует хорошие оценки, но она старалась насколько это возможно. А возможно это было, конечно, недостаточно для мнения учителей. Но Корнфут это почему-то не очень то и волновало, она отрывалась, кто-то однажды (кажется, мудрый дедуля) сказал ей, что молодость дана на то, чтобы веселиться, и она не видела причин, чтобы не следовать этому постулату. Ей не хватало старания, хотя и были предметы, которые просто давались ей толи благодаря какому-то природному таланту, толи на интуитивном уровне. И она просто радовалась, что где можно не прикладывать силы.
А потом был Мистер Селвин и все как-то так быстро закрутилось, что она и не заметила, как вляпалась в серьезную историю, с очевидным финалом. Да и кто из ее подружек не вляпывался в влюбленность к этим чистокровным мерзавцам. Вернее, нет, он, конечно, не был мерзавцем, но перспектива к этому нащупывалась еще в школе, только вот Эмме на это было толи все равно, толи та была настолько очарована, что предпочла опустить все, что могло очернить ее выбор. Тем более, что тот самый Селвин весьма благородно пропустил главный минус для его семейства в виде полукровности Мисс Корнфут. И, черт возьми, разве не захочется упасть в объятия к тому, кто ради тебя идет против семьи? Очевидно, что захочется. Вот только спустя много лет все эти "очевидно" и "идет против" девушка неизбежно разглядит совсем с другой стороны.
Но до того момента, она, очевидно, даст согласие на помолвку, а потом на брак с Оделлом Селвином. Как иначе? Буквально все в один голос поддерживали эту идею, как и она сама. Пускай он с самого начала их отношений выказывал завуалированное недовольство ее открытостью, мол леди должны быть сдержаннее, а предложение и вовсе значила фраза: "Моя жена должна быть серьезнее", все это было такой мелочью. Мелочью было и то, что Селвин теми или иными способами пытался отвадить свою возлюбленную от работы, мотивируя это тем, что он в состоянии обеспечить свою женщину или Эмме следует поберечь свое здоровье ради их будущих детей. Но Эмма, далеко не все воспринимала всерьез, а потом и вовсе начала учиться быть хитрой. Ей, конечно, это не нравилось, но, что делать, если душа требует призвание, а призвание то конфликтует с чужими желаниями?
Наверное, где-то там и началась иная половина. Говорят, детство заканчивается тогда, когда появляются грустные воспоминания. С ней это случается в тот день, когда она теряет ребенка. Врачи что-то говорят про нагрузки, но ее работа совсем несложная, и она почти не напрягается. Они говорят, что нужно больше отдыхать, гулять на природе, только она ничего не хочет, да и как тут хотеть. Захочет чего-то она только через год, того, чего хотела вообще-то с самого детства - выучиться на драконолога. И, наверное, брак тем и хорош, что неизбежно учишься чему-то новому, брак с Селвином научил ее, как говорилось ранее, хитрить. Когда расписываешь как чудесна Австрия для здоровья физического и морального, да и вообще там живет тетушка, которую нужно навестить, то есть вероятность выбраться на стажировку. Вот она и выбралась.
Не все было гладко на той стажировке, как, впрочем, и с ее окончанием. Не гладким был и ее брак, хотя и плохим его назвать у Эммы язык не поворачивался. Конечно, она уже не была счастлива как в детстве, на то оно и детство, чтобы быть беззаботным. Только в ней по наитию неизбежно все еще просыпается эта самая беззаботность, которая, впрочем, обречена быть задушенной всеми этими проблемами ближе к тридцати. Как и проблемами, витающими в воздухе волшебников, и в особенности над волшебником, за которым она замужем.
[indent] › ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ.
• Ей не нравится, что творится в стране, и совсем не нравится, что ее муж ПС, но также она понимает, что повлиять на это никак не может
• Имеется доберман, который переехал с Эммой из родительского дома. Мистер Селвин не очень то жалует скотину, особенно, которая не имеет никакого отношения к магии.
• Эмма живет в каком-то перманентном состоянии нереализованности, но сама не знает как из него выйти, ибо с одной стороны нужно учитывать желания мужа, а с другой не забывать про свои. И все это превращается в замкнутый круг, а ее в белку в колесе.немного хронологии«« T’S THE UNKNOWN WE FEAR WHEN WE LOOK UPON DEATH AND DARKNESS, NOTHING MORE. »»
[indent] › СВЯЗИ С ВАМИ.
осуждаются церковью и есть у амс
Есть что-то поэтичное в самой сути разрушения. Может, конечно, в большинстве случаев феникс из пепла и не рождается, но определенно что-то оно порождает. Но эта философская мысль обречена была стать потерянной где-то в закоулках "самого защищаемого места" для волшебников. Странная привычка думать о чем-то отвлеченном, когда под ногами болтаются маленькие ножки, а изо рта (или что там у них?) льются какие-то мерзкие словечки. Почему они мерзкие Нотт не знал, но чувствовал это каким-то особым чутьем, наверное, тем самым, которое позволяло ему самому порой выдавать довольно таки мерзопакостную версию себя. А, впрочем, конкретика с гоблинами была достаточно редкой монетой, ибо те предпочитали общаться преимущественно на родном языке, и еще так противно ухмылялись. Черт возьми, и зачем мы только в это ввязались?
Дельная мысль, как говорится, приходит много позже, чем того требует случай, оттого ее приход вызывает разве что недовольство, а в данном случае еще и нервный тик. Одной из таких мыслей был легкий оттенок сетования о утерянной возможности принять для храбрости перед всем этим сумасшествием. Но какой- то внутренний демон, очень похожий на голос разума шепнул ему, что это уж точно не увеличит его шансы на то, чтобы собрать свои косточки воедино после того как они подкоптятся на ироничной версии гриля. Да, не так Кадмус видел конец своей жизни, а куда менее эпатажно и скромно, и точно не в компании злобных гооблинов, которым только дай повод и не побегут сдавать их с потрохами, и еще в задницу ткнут их же палочками. А пока Нотт и его сегодняшняя компания и так неплохо справлялась в тем, чтобы уколоть или даже насадить куда-нибудь то самое место.
Хорошо еще, что Кадмус не первый раз влезал туда, куда волшебник, обладающий чувством самосохранения, влезать не станет, а обойдет место или ситуацию на цыпочках. Но он был готов, по крайне мере внешне. Зная слишком хорошо, как "ласково" целуют языки пламени, он вытащил из старого шкафа запыленную, толстенную мантию, из кожи весьма толстокожего дракона. Эту мантию когда-то подарил ему дед, в наставление о том, что заклинание "Инсендиа" не игрушки, а, если все-таки и игрушки, то мантия сможет дать достойный отпор. В некоторых местах одежка уже истерлась, и в тех местах проглядывались небольшие прожилки, некогда бывшие частью дракона, который послужил материалом для сегодняшнего спасения мужчины.
Что напрягало Нотта больше, чем удаляющийся в бездну гоблин, так это компания, с которой он сюда пожаловал. Пожиратели вообще не самые приятные волшебники на свете, нет, конечно, они не применут блеснуть манерами, большинство из которых получили в наследие, вместе с своей чистейшей кровью, но в душе то они возможно уже сворачивают шею какой-нибудь беззащитной уточке. Но Кадмус любил уточек, и шеи бы им сворачивать не стал, однако, его настоящие жертвы были совсем близко, и куда ближе, чем ему могло казаться.
Краем глаза он заметил как уцелевший гоблин рванулся было наутек, но заклинание быстро достигло затылка несчастного. Это заставило Кадмуса улыбнуться. Экий бедолага. Пусть они и договорились, но на мизинчиках то не клялись, а если бы и клялись, все равно гоблины мало, что знали о чести, и это не могло не напрягать. Ведь осталось совсем немного, чтобы добраться до заветной ячейки, если их еще не нашли и не вытурили отсюда, значит все идет по плану. По плану, в которой, похоже, посвятили далеко не всех. Что ж, так даже лучше.
- Хороший вопрос, с минуту на минуту должно прибыть еще трое, - он вытащил палочку из широкого рукава и наставил ее на изрядно потеющего гоблина, - И как же мы должны ответить, а? - Нотт пытался осмыслить алгоритм, который задумали сумасшедшие волшебники, работающие в этом месте. Неужели нельзя было ограничиться чем-то более банальным? Лягушки. И кому это вообще взбрело в голову?
- Вы отпустите меня после? - промямлила мокрая башка. Ему натерпелось смыться отсюда, хотя, конечно, это было весьма самонадеянно.
- Зависит от того насколько ты будешь нам полезен. Значит выбрать ту, которая говорит правду? Ну так выбирай эту, - с этими словами он подтолкнул гоблина к лягушке, которая всем своим видом излучала правду, - Ну же, Бервест, не стесняйся, - Кадмусу даже показалось, что та улыбается, может так оно и было. Дурной Гринготс. К счастью, лягушка оказалось верной, ибо ничего такого, чтобы могли себе представить пожиратели с гоблином не случилось. А представить можно было много всякого от сожжения до истерического припадка. Вообще-то было бы даже забавно, разбавила бы мрачную обстановку.
Все затаили дыхание, когда Бервест закончил общаться с лягушками, которые после верного ответа начали прямо таки викторину, из которой мерзкое существо вышло все же победителем. Причем вопросы совершенно не имели никакого отношения ни к кому из присутствующих и даже к обладателю ячейки, в которую им нужно было пробраться. И откуда только гоблин знал все эти ответы? Не может же быть, что к каждой ячейки одни и те же вопросы. Но эти вопросы стоило оставить на потом. Как стоило оставить на потом и возгласы ликования, которые один из пожирателей почему-то посчитал уместными.
- Заткнись ты, - прыснул Нотт. Ему не нужны были сюрпризы, а нужно было то, что охраняли эти лягушки. Хотя он и не имел понятия, чем именно это является, но кроме выполнения задания было в нем непреодолимое любопытство, и он знал, что сегодня тайна откроется ему.
Втолкнув Гоблина в открывшуюся дверь, он заподозрил неладное, уж слишком все было быстро и гладко. И подозрения эти все усиливались и усиливались, по мере того, как темнота сгущалась над их головами, пока свет не скрылся в их воспоминаниях. Казалось они ослепли. Но весь фокус был в том, что вовсе не казалось. Но пока они этого не поняли, гоблин, быстро перебирая маленькими ножками, отправился куда-то вдаль. Куда именно, на выход или в глубину места, куда они забрели узнать было невозможно. Они пятились и пытались ухватиться хоть за что-то, но помещение было точно полем, в котором нет ничего кроме земли, по который ты идешь.
Кадмус припал к полу, чтобы ощутить хоть что-нибудь и попытался ползти в том, направлении, в котором, ему казалось они начали идти. Но уже через мгновение он вынужден был прекратить эти попытки, так как недалеко от него прозвучал звучный крик, а в след за ним что-то тяжелое упало где-то под ними. Это по-настоящему напугало пожирателя, если один из них был прикончен бездушной гравитацией, то недалека та минута, когда кто-то другой повторит его участь, и как ее избежать Нотт пока не понимал, даже имею палочку в рукаве.
- Макнейр, ты жив? - ему показалось, что его голос прозвучал где-то не далеко. И узнать, что в бездну отправился не он, хотя бы сегодня было бы хорошей новостью. По крайне мере он уже не один. Или еще не один.
Отредактировано simpasy (2021-08-22 19:41:32)
